– Мама! – вырвалось у Тани. Не дожидаясь, пока на ее крик кто-нибудь прибежит, она вывернулась из рук Тамары Станиславовны, схватила первое, что попалось под руки – массивную табуретку, – и подняла ее над головой.
– Уходите! Уходите отсюда, или я за себя не ручаюсь!
– Убью, – твердо сказала Тамара Станиславовна. Повернулась и ушла, ни разу не оглянувшись.
– Ну и что? – не выдержала я. – У женщины уводят мужа, она приходит к разлучнице, сперва пытается откупиться, потом угрожает… Знаете что, это даже банально! Между угрозами и действительным убийством – дистанция огромного размера.
– Нет, – заупрямилась Таня, – если это сделали не они, то кто же? Кому это было нужно? Глеб Владимирович… Глеб… он ни с кем не ссорился. У него был такой характер… Он был такой… солнечный человек. Его все любили.
– А почему ты считаешь, что Лариса была с матерью заодно? – спросила Ада.
– Она меня тоже ненавидела. Устраивала всякие звонки с угрозами, наверное, подружек или кавалеров своих подбивала, чтобы те гадости нам говорили. Почти четыре года прошло, как мы поженились, а звонки до сих пор идут. А до тех пор пока я сюда, в эту квартиру, не переехала (Глеб ее купил сразу после того, как мы расписались, а коттедж и все прочее имущество Тамаре оставил, он из того дома вообще ничего не взял), в мамином подъезде все стены и двери были такими похабными словами исписаны! И все – в мой адрес. Это тоже Лара. И еще вот…
Таня внезапно выскочила из комнаты, погремела чем-то в другом конце квартиры и быстро вернулась. На пол передо мной и Адой она бросила небольшой, смятый и разорванный почти до половины листок цветного картона.
– Вот! Это пришло сегодня. Опустили в почтовый ящик. Тоже Ларины штучки!
Таня снова забралась на диван. А я, не веря своим глазам, наклонилась и подобрала с пола изорванную картонку, явно побывавшую до этого в мусорном ведре. «Дежавю», – прошептал кто-то у меня в голове: в руках я держала нарядную открытку. Мелькнули цветы, порхающие голуби, блеснуло на миг тисненное на обороте золотое кольцо. «Приглашение на свадьбу»!
– «Рита»… – повторила Ада подпись на приглашении, бесцеремонно выдергивая у меня открытку. – Рита… Послушай, Таня, похожую штуку я нашла в кармане у убитой. Только то приглашение было подписано другим именем. Не «Рита», а…
– «Виталий», – услужливо подсказала я.
– Да. Таня! У тебя есть знакомые, которых зовут Виталиями?
Таня в задумчивости подергала себя за косу.
– Кажется, нет… Нет, никого. Точно.
– Угу, – Ада снова повертела в руках открытку. – Когда тебе это доставили?
– Сегодня утром. Сегодня! Уже когда Риту… когда Рита была мертва. И Глеб тоже. «Приглашение на свадьбу» – как вам это понравится? Приглашение… На тот свет это приглашение!
– Почему же ты уверена, что открытку отправила Лара?
– Больше некому, – отрезала Таня.
– Это очень неубедительно, девочка.
– А я уверена, что больше некому!
Ада подняла брови, но ничего не сказала. Мы помолчали.
– Открытку я у тебя заберу, – безапелляционно заявила Ада. И опустила карточку в сумку.
– На здоровье, – буркнула Татьяна.
– Ты устала, я вижу. Еще несколько вопросов, и мы уходим, потерпи.
– Я слушаю.
– Таня, чьим все-таки сыном был пропавший мальчик, Андрюша?
Этого вопроса девушка не ожидала. Белые руки, опять было принявшиеся теребить косу, упали на колени.
– Почему вы спрашиваете? Я не знаю.
– Совсем ничего не знаешь?
– То есть не знаю, кто был отец. А родила его Рита. Вы же в курсе.
– Нет, моя дорогая. Я не «в курсе». Чтобы быть совсем точной, скажу даже так: я твердо знаю, что этого ребенка Рита не рожала.
– Да-а? – черные глаза распахнулись, и впервые в них мелькнуло совсем детское, наивное выражение. – Но ведь Рита признала его!
– Это мало о чем говорит. Ведь воспитывала мальчика не Рита, а твоя мама!
– Но она же бабушка…
– Не бабушка, если ребенок не имел к Рите никакого отношения.
– Тогда я не понимаю, – призналась Таня после нескольких минут сосредоточенного раздумья. – После того как я съехала от мамы, мы с Ритой мало общались. Сами понимаете, было не до того. Я нашу с Глебом квартиру стала обустраивать, все это, – она обвела рукой обстановку, – сама придумывала, с дизайнером вместе, конечно, и так увлеклась… Иногда месяцами их не видела, Риту, маму и остальных. И потом, мне кажется, сестренка от меня намеренно отдалилась. Не хотела мешать… счастью. Она очень деликатная была, Рита.
– Танечка, и все же это немного странно: после твоего замужества в вашей родной семье произошло столько разных событий, родились еще две сестрички, Рита стала мамой, съехала из дому, связала свою жизнь с каким-то человеком, а ты ничем этим не интересовалась?
– Мне было не до того, – призналась Таня. – За эти четыре года все стало совсем другим: новая семья, новые друзья, новые знакомства… И, кроме того, у нас с Глебом тоже…
Она осеклась. И наклонила голову к плечу, прислушиваясь: из соседней комнаты донесся некий странный звук, отдаленно напоминавший писк или тихое мурлыканье.
– Но если я правильно поняла, вы с сестрой были очень близки, и Рита могла бы…
– Тш-шш! – Таня вдруг прижала к губам указательный палец. Мы замерли. – Проснулась!
Нашу хозяйку как ветром сдуло. Она чем-то шуршала и ласково приговаривала в соседней комнате, и нельзя было не узнать эти нотки: таким голосом разговаривают только с маленькими детьми и стариками.
– А вот и мы! – в проеме двери показался сверток в голубеньком одеяле, наполовину развернутый, с лепестками белых простынок посередине, из которых выступало пухленькое тельце. Крепенькая девятимесячная девочка в кружевном чепчике выглядывала из пеленок и таращила на нас сонные глазки.
«Опять дежавю», – подумала я во второй раз. Но позвольте! Тот, первый ребенок, кажется, был помладше?! И сильно помладше, как минимум – на полгода! И потом, это был мальчик.
– Это Дашенька, – ласково представила нам дочку повеселевшая Таня. – Мы хорошо поспали и теперь будем кушать. Будем кушать, будем кушать, а потом поедем гулять…
– Намек понят, – улыбнулась Ада за секунду до того, как я тоже поднялась с места.
Мы сидели в машине, и я уже в пятый раз включала дворники. Тонкие лапки методично сгребали с лобового стекла снежную кашу, которая через пару секунд налипала снова, а Ада все не торопилась заводить мотор. Она барабанила пальцами по рулю и смотрела в пространство, что-то соображая.
Выудив из сумки мобильник, она набрала чей-то номер.
– Милый! – заворковала Ада, расплескивая вокруг себя улыбки и ласковые интонации, которые, конечно, предназначались совсем не мне. – Милый, это я! Как живешь-поживаешь? Ничего себе? Ну, я рада.
