«гетерогенной шкале». Еще одна особенность в исследовании Харроуер заслуживает нашего внимания. В нем сообщается об оперативном применении почти неизменной батареи тестов, которые включают те или иные формы, взятые у Векслера и использующиеся как для оценки интеллектуального уровня, так и ради качественных показателей, полученных через рассмотрение «диаграммы разброса». Можно согласиться с тем очевидным фактом, что ни одна техника не может ответить на все поставленные вопросы. Пытаться определить новые тенденции в терминах постоянства или выбора, широты или узости используемого ряда тестов было бы и трудно, и бессмысленно. Можно тем не менее заметить, что техники, относящиеся к разным направлениям, часто использовались для дополнения друг друга. Так, Семантический дифференциал и метод Реперту арных решеток, которые считались инструментами исследования, все чаще применяются в клинической практике. Метод решеток имеет в особенности много и проективных, и психометрических черт, и потому автор искренне сожалеет о том, что сторонники теории личностных конструктов не расположены к использованию этого метода. Вселяет надежду тот факт, что пока некоторые психологи продолжают полностью отвергать проективные методы, сами проективисты готовы к расширению областей исследования, к интеграции новых методов. Это можно проиллюстрировать на примере изменений в заголовке журнала «Проективные техники» (о котором упоминается чаще, чем о любых других источниках) и спонсирующей его издание организации («Общество оценки личности»), В начале заголовок этого журнала звучал как «Обмен опытом по изучению техники Роршаха», но затем, в 1947 г. были добавлены слова «…и журнал проективных техник». Тремя годами позже первая часть заголовка была отброшена, и в таком виде журнал просуще ствовал вплоть до 1964 г., когда были прибавлены слова «…и оценка личности». Затем, в 1971 г., вслед за серией дискуссий в Обществе, относящихся и к будущему самого Общества, и к будущему журнала (как и в 1950 г.), 35-й номер журнала вышел под названием «Оценка личности». Похожие события отмечены в истории британской организации, которая когда-то называлась «Форум Роршаха», а теперь — «Британское общество проективной психологии и изучения личности». Мы надеемся, что эти факты не покажутся библиографическим пустяком, но послужат в качестве краткого примера развития проективной психологии за 35-летний период. Прежде чем перейти к заключению, следует немного коснуться вопроса о том, наблюдаются ли тенденции к созданию и распространению проективных техник. С другой стороны, кто-то может подумать, не слишком ли много проективных техник, а также задаться вопросом: «Если у меня появилась идея по созданию новой проективной техники, то стоит ли ее опубликовывать?». На это можно ответить следующим образом: в официальных обзорах новых тестов не готовые к применению тесты сопровождаются комментариями и выражением надежды на то, что дальнейшие исследования раскроют их потенциал. Учитывая существование определенных «тестовых эффектов», к которым можно также добавить «ориентационный эффект», было бы желательно, чтобы повторные исследования проводись не авторами тестов, а другими исследователями. И по этим, и по другим причинам автор настаивает на необходимости незамедлительной публикации новых техник, на свободном размножении материалов техник и т.д. Несколько другой подход нужен к так называемым «элементарным техникам», зачастую состоящим из одного вопроса; идеи по созданию таких техник без сомнения приходят в голову большинству проективис-тов. Иногда они становятся официальными, общепризнанными техниками. Одним из выдающихся примеров является тест «Самая неприятная идея» Харроуэра (Harrower's Most Unpleasant Concept Test). В этом тесте испытуемого просят просто подумать о самой неприятной вещи, какую он может только представить, и нарисовать ее. Кроме того, что этот тест имеет неплохие качественные показатели, он позволяет построить гипотезу о том, что рисунки испытуемых с психическими нарушениями будут более субъективны (т.е. основанными на личных обстоятельствах), чем рисунки психически здоровых испытуемых. Это утверждение было доказано в недавнем исследовании валидности, проведенном Мак- Эли-ром и Типтоном (McAIeer and Tipton). Однако положительные результаты этого исследования еще не говорят о том, что тест готов к повседневному использованию. Его надежность, как и надежность большинства тестов, состоящих их одного вопроса, все еще вызывает сомнение. Тест «Самая неприятная идея» (Most Unpleasant Concept) был частью батареи тестов, которые использовались в исследовании Харроуэер (см. выше). В этот тест включены своеобразные «пробелы» (хотя прямо о них в тексте не упоминается), а именно, два незавершенных предложения, второе из которых («Если бы я был животным, я был бы…») в точности идентично тесту «Проективный вопрос» (Projective Question), предложенному Дэвидом (David) в качестве независимой техники с большим потенциалом. Основываясь на ранних работах, главным образом иностранных авторов, Дэвид в своем «исследовании» использовал следующий вопрос: «Кем бы вы хотели стать, если бы не были человеком?». Затем испы туемого спрашивают о причинах его выбора. Дэвид отмечает, что у всех клиницистов есть свои любимые вопросы, которые они также включают в процесс интервьюирования, на основании которых делают собственные, неофициальные и, возможно даже, необоснованные выводы. Исходя из результатов исследования Дэвида, можно предположить, что заданный вопрос быстро выявляет девиации мышления или поведения, скрывающиеся прямо под поверхностью. Хотя тест «Проективный вопрос» Дэвида упомянут лишь в качестве примера «элементарной» техники, не требующей для своего проведения специального оборудования, сама идея этого теста послужила основой для создания более сложной техники — Теста метаморфоз Жак- лин Роуэр («Test des Metamorphoses», Jacqueline Royer). Созданный ею тест поделен на три части. Часть I состоит из двадцати вопросов, похожих на вопрос в тесте Дэвида, начиная от сравнения с животными и заканчивая сравнением с частями тела, знаменитыми людьми и даже частями речи. В части II испытуемого просят сделать негативные выборы в каждой из категорий (в своей последующей практике Дэвид использовал схожие дополняющие вопросы). Часть III связана с различными переменами в стиле жизни и-т.д. В этой части испытуемому может потребоваться «волшебник», который придуман специально для того, чтобы осуществлять все эти метаморфозы. Очевидно, что, как и техники самовосприятия, представляющие собой альтернативный подход к проблемам изучения методов кукольной игры, Тест метаморфоз может заполнить пробелы в изучении техники Роршаха. В особенности результаты такого исследования могут подойти для работы с образом тела Фишера и Клевелэнда, а также могут пролить свет на более фундаментальные проблемы, связанные с оценкой «животных» и других категорий содержания. Возвращаясь на мгновение к «элементарным» (возможно, нестандартизированным) техникам, нужно сказать, что многие из них довольно тривиальны, но автор хочет выразить надежду, что не все они одинаково плохи. На их основе, конечно, нельзя построить сложных исследований, но, по крайней мере, некоторые из них могут способствовать более глубокому клиническому пониманию процессов. Последнее предложение, если рассмотреть его вне контекста, представляет собой своеобразную установку скептически настроенных на проективные техники критиков. Некоторые из них идут еще дальше, и это не обязательно те, кто, по словам Херц, утверждают, что нет необходимости объяснять поведение человека, или даже говорят, что нет необходимости в понимании человеческой природы вовсе. Тем не менее даже если люди, описанные Херц, существуют, то они вряд ли читают эту книгу, и для них не представляет интереса вопрос о том, находится ли проективная психология, по словам Херц, в кризисе. В настоящий момент происходят изменения в определенных тенденциях, возникают новые вопросы, связанные со здоровьем, в рамках телесной проективной психологии. Однако «кризис» — в устаревшем медицинском смысле — едва ли можно считать подходящей метафорой этого процесса. Что касается «метаморфоз», по определению Вальтера Клопфера, происходящих с проективными методами, то это тоже отчасти неверно. Данные средства неизменны сами по себе, и если и есть различия в оценке, описании и т.д., то изменения могут быть рассмотрены по аналогии с теми, которые имели место в психометрической практике. Когда автор впервые ознакомился с данными клинической психологии, умственные коэффициенты просчитывались лишь в двух десятках случаев. С тех пор мы сильно продвинулись вперд. Тестирование умственных способностей, хоть и не заработало себе хорошей репутации, но «умственные измерения» позабыты не были. Вернее будет сказать, что они проводились с большой осторожностью и пониманием. Возможно, такой взгляд на будущее проективной психологии не слишком оптимистичен, но объективен. Будем надеяться на лучшее.
