Университетские отцы и дети

Дмитрий Васильевич Аверкиев Университетскiе отцы и д?ти

Одна статья, недавно появившаяся въ печати, навела меня на мысль написать эти зам?тки.

Статья эта ставитъ вопросъ о годности или негодности нашей учащейся молодежи чрезвычайно просто и умно. Авторъ и не думаетъ защищать молодое покол?нiе: онъ отв?чаетъ на обвиненiе фактами. Вы насъ обвиняете – таковъ смыслъ его статьи – такъ выслушайте – же какъ вы старались о нашемъ воспитанiи; мы неучи, посмотрите каковы ваши учоные, полюбуйтесь на т?хъ, которые просв?щали насъ. Вс?, кому пришлось быть въ одно время съ авторомъ этой статьи въ университет?, конечно подтвердятъ правдивость его разсказа. Состоянiе историко – филологическаго факультета одного изъ нашихъ университетовъ нарисовано имъ необыкновенно ярко; д?ло говоритъ само за себя.

Мн? кажется, что описанiе другого факультета будетъ не безъинтересно. Еслибы и другiе записали свои зам?тки по другимъ факультетамъ, то составилась – бы полная картина состоянiя одного изъ нашихъ университетовъ за изв?стное время; картина весьма поучительная. Я нам?ренъ разсказать о томъ, какъ обучали насъ естественнымъ наукамъ, по возможности изб?гая своихъ личныхъ воспоминанiй.

I

Странное время было этотъ 185… г.; самое нер?шительное время, безъ всякой опред?ленной физiономiи, точно трусливый и заст?нчивый господинъ, который, идя по улиц?, желаетъ изъ себя молодца показать и въ то же время внутренно чувствуетъ робость; чувствуетъ, что все какъ – то не такъ, не хватаетъ чего – то, и взоры господина блуждаютъ изъ стороны въ сторону, боясь остановиться на какомъ нибудь опред?ленномъ предм?т?, и правое плечо какъ – то ежится, словно онъ боится зад?ть кого нибудь, словно онъ выискиваетъ случая шмыгуть въ какой нибудь переулокъ. Изв?стно, что вскор? началъ разъ?зжать по городамъ и селенiямъ Россiйской Имперiи генералъ Конфузовъ (по выраженiю Щедрина), и надо полагать, что началъ онъ свою ревизiю именно съ университетовъ.

Насъ заставляли еще во всей своей строгости исполнять установленную форму; пройти по улиц? въ фуражк? считалось см?лостью; еще инспекторъ, встр?чая студента, отворачивалъ полу шинели для того, чтобы погляд?ть им?ется – ли шпага. Инспекторъ и его помощники (по просту субы) заглядывали на квартиры студентовъ, им?я въ виду туже высокую ц?ль, какъ гоголевскiй городничiй, «чтобы вс?мъ благороднымъ людямъ никакихъ прит?сненiй не было.» Вновь поступавшимъ раздавались книжечки, въ которыхъ изъяснялось, что надо вести себя прилично, при встр?ч? съ начальствомъ кланяться, и т. п. Даже и такiе факты были еще возможны: когда одинъ молодой професоръ возъим?лъ желанiе читать студентамъ четвертаго курса «теорiю химiи,» то ему было объявлено, что у студентовъ и безъ того много занятiй.

Впрочемъ, во вс?хъ сихъ д?лахъ исполнители конфузились уже излишнюю ревность прилагать; субъ, входя къ студенту, немного красн?лъ, бормоталъ извиненiе и кашлялъ, слегка прикрывая ротъ рукою, на подобiе щитка. Слово карцеръ звучало какъ – то странно; инспекторъ ограничивался одними выговорами и то произносилъ ихъ негромко, съ опущенными глазами; тайная мысль видимо тревожила его: а что – молъ, если студентъ отв?титъ: да полно вамъ вздоръ – то молоть.»

Скоро все начало изм?няться; съ весною и новымъ попечителемъ стали появляться фуражки, шпаги употреблялись единственно при варенiи жжонки; начали – о, ужасъ! – не смотря на всевозможныя объявленiя и предостереженiя (въ род?: «виновные подлежатъ немедленному исключенiю») курить въ ст?нахъ храма науки. Интересно, что само начальство приказывало снимать особенно краснор?чивыя объявленiя по воскресеньямъ, когда въ университетской зал? бывали концерты и, сл?довательно, по коридорамъ проходила публика.

Этой вн?шности какъ нельзя лучше соотв?тствовало внутреннее состоянiе университета. Пос?щенiе лекцiй de jure считалось обязательнымъ; н?которые професора еще д?лали репетицiи, или «репетички,» какъ выражался одинъ изъ нихъ, читавшiй что – то такое, называвшееся въ университетскомъ росписанiи «логикою.» Они смотр?ли на своихъ слушателей, какъ чиновники высшаго полета взираютъ на своихъ подчиненныхъ; слушанiе лекцiй считали службой и отм?чали нерадивыхъ. Не ходитъ студентъ на лекцiю – значитъ онъ негодяй, потому не его д?ло разсуждать какъ и чтo (ей – Богу, приходила иногда въ голову мысль: да что это онъ читаетъ?) читаетъ професоръ; сиди смирно, слушай внимательно, не разсуждай и благо теб? будетъ. Многiе читали, или по своимъ запискамъ, составленнымъ л?тъ за 20, или по своимъ столь – же почтеннымъ древностiю печатнымъ руководствамъ; были и такiе, что такъ заматор?ли въ професорахъ, что обходились и безъ записокъ, и безъ книжекъ, – но ежегодно повторяли свои лекцiи слово въ слово, съ неизм?нными остротами и прибаутками. Молодыхъ професоровъ было очень мало; все большинство любило, чтобы студенты титуловали ихъ «ваше п – во.» Они напоминали мн? моего школьнаго учителя космографiи, который считалъ по старинному дв?надцать планетъ, и на возраженiя своихъ учениковъ смиренно отв?чалъ: «ну тамъ другiе какъ себ? хотятъ, а у насъ будетъ дв?надцать.»

По счастiю, мн? не пришлось испытать т?хъ разочарованiй которые выпали на долю автора вышеупомянутой статьи. Въ училищ?, гд? я воспитывался, былъ сильно развитъ скептитическiй духъ; – при томъ – же я перешолъ въ университетъ не прямо со школьной скамьи. Почтенные жрецы науки не наполняли моего юнаго сердца благогов?нiемъ; я наслушался объ нихъ довольно, особенно о томъ, котораго авторъ называетъ г. Креозотовымъ. Когда я обучался въ школ? коммерческимъ наукамъ, – то у насъ въ клас? издавались журналы «Фригiйская шапка» «Гражданинъ» и даже «Соцiалистъ» само собою разум?ется, что ни редакторъ, ни сотрудники, ни читатели не понимали хорошенько что это такое за штука соцiализмъ; впрочемъ это ничего; главное, стремленiе къ чему – то было, а что до пониманiя что такое соцiализмъ, то есть ц?лые литературные органы, которые лишены онаго. Выйдя изъ училища съ порядочными св?д?нiями въ естественныхъ наукахъ, особенно въ химiи, трудно было поддаться краснор?чiю учоныхъ соловьевъ. Но легко себ? представить что должны были испытывать неопытные юноши; какъ ихъ огорошивали закругленные перiоды и важное выраженiе лицъ почтенныхъ наставниковъ.

Вообще, на естественный факультетъ поступаютъ люди (по крайней м?р? въ мое время, когда онъ усп?лъ еще сд?латься моднымъ факультетомъ) бол?е развитые, ч?мъ на другiя факультеты. Тутъ волей – неволей, худо – хорошо, а приходится заниматься и разсуждать: трехнед?льнымъ зубренiемъ передъ экзаменами ничего не под?лаешь. Знаменитый Бiо рекомендовалъ н?когда естественныя науки французскому юношеству какъ занятiя спокойныя, удаляющiя отъ треволненiй житейской суеты, – но у насъ оно вышло совершенно на оборотъ. Натуралисты интересовались не одними естественными науками; между т?мъ, мн? случалось слышать, какъ филологи третьяго и четвертаго курса удивлялись, неужели возможно заниматься «такими сухими предметами, какъ ботаника, или химiя»; имъ казалось, что въ этихъ наукахъ «н?тъ жизни». Студенты въ этомъ случа? были даже ниже своего професора Телицына, котораго такъ прекрасно характеризовалъ авторъ статьи. Этотъ, напротивъ, благогов?лъ передъ натуралистами, питалъ самую платоническую страсть къ естественнымъ наукамъ, ждалъ отъ нихъ спасенiя мiра (подобно нашему изв?стному литератору и педагогу г. Водовозову), волочился за студентами нашего факультета. Онъ проникался до того чувствомъ благогов?нiя, что приходилъ слушать лекцiи физiологiи растенiй, слушалъ съ усиленнымъ вниманiемъ, хлопалъ отъ удивленiя глазами и разум?ется ничего не понималъ, потомучто естественныя науки были для него «темна вода во облац?хъ.»

Надо правду сказать, что такихъ поклонниковъ естественныхъ наукъ на Руси у насъ развелось въ посл?днее время довольно. Съ ними просто сов?стно разговаривать. «Ахъ, вы были на естественномъ факультет?!» восклицаетъ они такимъ тономъ, что ожидаешь, что, подобно Анучкину, они объявятъ намъ, «что ихъ стоило только пос?чь» и они знали – бы естественныя науки. Эти господа пересыпаютъ свою р?чь выраженiями: «естественныя науки показали, натуралисты доказали, такой – то химикъ открылъ,» и всл?дъ за этимъ сморозятъ такую чушь, что только руками разведешь: дв?сти сорокъ пьявокъ Ноздрева передъ ихъ клеветою на науку – д?тская шалость. Особенное уваженiе питаютъ они къ фосфору (которому у насъ на Руси дана привилегiя кип?ть не при 2,90 какъ во вс?хъ цивилизованныхъ странахъ, а при обыкновенной температур?) и все оттого, что Моллешоту почему – то вздумалось сказать: Ohne Phosphor kein gedanke, хотя онъ им?лъ полное право, вм?сто фосфора, приписать эту честь, напр., кислороду или водороду. Такое уваженiе къ естественнымъ наукамъ было – бы весьма полезно, еслибы поклонники хоть немного