— Вот тебе раз, — вскричала Лена. — Неожиданно! Это что-то новое!
— А кто — эта любовь? — заинтересовалась Фанни. — Это Шурик, который тебя по математике натаскивает?
— Муся творчески осваивает «танку» — японскую форму, — сердито объяснила Таня.
— Уже танки в ход пошли! — Фанни загрохотала.
— Нет, в этом что-то есть. Давай читай еще, — потребовала Лена.
— Все вы дуры! В этом есть и поэзия и настроение. А вам лишь бы выяснить, кто прототип. Типичное мещанство!
— Про-то-тип, — веселилась Фанни. — А он вовсе даже и не студент, этот знаменитый Шурик…
— Ну, читай, читай…
— Почему тебе их жаль?
— Жизнь проходит, — печально сказала Муся. — Они спят, а жизнь проходит.
— А ты сама не спишь, что ли?
— Никогда, — ответила она.
Муся не врала. Лежа в постели, она создавала в уме стихи и поэмы. Потом внезапно наступало утро. Ночные строчки воссоздать на бумаге никогда не удавалось, но оставалось ощущение прекрасного и совершенного. Так проходили Мусины ночи.
— И это у тебя от бессонницы щеки светятся, как помидоры? — ехидно спросила Фанни.
Клара молчала. С ней происходили чудеса еще и не такие. По вечерам, если она оставалась дома одна, к ней приходил Серый Человек. Он все понимал и все мог. Клара его ни о чем не просила. Он разговаривал с ней о жизни. Его появлению всегда предшествовал огненный кружок горящей папиросы. О его существовании знали только Таня и Муся.
Лена тряхнула головой:
— А я не жалею времени. Я его подгоняю. Мне не терпится поскорее узнать, что оно нам несет. А жизни нашей конца не будет!
— Будет, Леночка, будет. Вот послушай:
— Нет, я в это не верю!
Ленка вскочила на парапет. Ветер рвал ее клетчатую юбку, вздымал рыжие курчавые волосы.
— Девочки! Мы бессмертны! Ученые всего мира трудятся сейчас над нашим спасением. Рак и туберкулез нам привьют, как оспу. От всех болезней изобретут беленькие таблетки — вечером выпил, утром здоров. Я вам это обещаю! Я ручаюсь, верьте мне!
— Верьте мне, девочки, — сказала Муся, — я это слышала от очевидцев. В Эстонии, вот только забыла, в каком городе, живет врач, который излечивает совершенно безнадежных. К нему едут со всего Союза.
Она приготовилась разливать кофе по трем чашечкам — Кларе, Тане и себе.
— Знаю я этих очевидцев! — усмехнулась Таня.
— Нет, не говори. Открытия носятся в воздухе, — возразила Клара. — Мы же все слышали про биолога, который разработал диету — мел, тмин, отруби, травы. Тоже исцелял. Но против ополчились наши академики.
— Новое всегда подвергается гонениям. Муська, кофе мне только четверть чашки, остальное молоком долей…
— А мне молока совсем не надо, только кофе, — сказала Клара. — Что касается чудес, то я в них, к сожалению, не верю.
— Надо верить! — убежденно заявила Муся. — Без чудес нельзя.
— Смотря что считать чудесами, — Таня неторопливо помешивала в своей чашке едва окрашенные сливки.
— Для меня чудо — каждый наступающий день. Девочки, берите миндальные пирожные, они очень свежие. Я считаю, чудеса есть. Иногда вдруг вместо оплаченных двухсот граммов получаешь целое кило ирисок…
— И чаще всего бросаешь их в море, — сказала Таня.
— Верно! А когда это было, девочки? Вчера? Неделю назад? Год или вечность?.. Я сбилась со счета…
Они все сбились со счета, засмеялись.
А за дверью кто-то сказал:
— Вот веселятся, вот веселятся…
Вошла высокая тоненькая девушка, туго обтянутая джинсами и водолазкой.
— Здравствуйте, тетя Клара, здравствуйте, тетя Таня… Бабушка, за мной пришли, я ухожу…
— Надолго?
— Не знаю. Но ты не беспокойся. Если сильно задержусь, то позвоню.
Она улыбнулась и помахала на прощанье рукой.
— Прелестная девочка, — вздохнула Таня.
— На третьем курсе. — Муся тут же постаралась смягчить свою гордость. — Кошмар какой-то! Моя внучка — математик!
— А ты, конечно, хотела передать ей эстафету?
— Ну, хотя бы иметь общий язык. В ее книгах я не понимаю ни строчки. Одни формулы.
— Для чего тебе понимать ее учебники? Ты должна понимать ее сердце. Мы с тобой всегда были тупые гуманитарии. А ее книги, если понадобится, тебе разъяснит Клара…
— Ну, не уверена. Я ведь технарь, а там высшая математика… Ленка бы разобралась…
— А помните Ленкины пилюли? Вечером выпил — утром здоров…
Ленки уже много лет не было на свете. Фанни умерла год назад.
Стало очень тихо, и они услышали сквозь шепот и приглушенный смех юный голос:
— Кейфуют старушки…
Потом хлопнула входная дверь.
Презрев все врачебные рекомендации, хозяйка засыпала еще один кофейник свеженамолотым кофе, и по комнате снова поплыл аромат, в котором рождаются воспоминания…
А на улице пахло сброшенными листьями и по-осеннему — хризантемами. Бесконечной дорогой, ведущей к чудесам жизни, шли наши внуки — еще молодые, еще бессмертные…
Неродная дочь
