— Хочу что-нибудь вкусное.
Тут Алексея осенило. Он сунул коробочку под ковер тахты и позвал Аленку.
— Хочешь, я наколдую тебе любую вкусную вещь? — спросил он таинственным шепотом.
— Как наколдуешь? Ты, что ли, волшебник?
— А ты разве не знала?
— Ну, Лешенька, ты обманываешь! — А сама вся затрепетала от восторженного предвкушения.
— Ну давай, что бы тебе сейчас хотелось съесть?
— Соленый огурец, — твердо объявила Аленка.
— Нет, из сладкого.
— Холодок.
— На такую мелочь мы размениваться не будем.
— Мишку на севере.
— Выше! Редкостнее! — Алексей зажмурил глаза и повел взад и вперед растопыренными пальцами. — Я вижу кремовое и розовое с цукатами…
— Помадка! — взвизгнула Аленка.
— Значит, я так понимаю, что ты желаешь помадку?
— Да, да, помадку!
— Вейте, ветры, греми, гром, приди на помощь, колдовская сила! — Алексей произносил заклинания замогильным голосом, воздев руки к потолку. — Выдай сливочную помадку, — завершил он еле слышно. Потом опрокинулся на тахту и с усталым вздохом сообщил: — Колдовской дар уже здесь…
Взбудораженная Аленка озиралась по сторонам. Мара смотрела с веселым любопытством.
— Ну, чего вы ждете? Ищите где-то в районе тахты!
Когда Аленка вытащила из-под ковра конфеты, вид у нее был счастливый и растерянный. Но тут же она потребовала:
— Теперь хочу миндальное пирожное!
— Ну, знаешь, ты нахалка, — сказал Алексей. — Волшебная сила на сегодня иссякла.
За столом Аленка допытывалась у Мары:
— Мама, а ты знала, что он волшебник?
Правдивая Мара отвечала уклончиво:
— Предполагала.
— Попроси, чтобы он тебе сапожки наколдовал… Желтые на высоком каблуке… Хочешь, я попрошу?
Когда у Мары через какое-то время появились сапоги, правда не желтые, а черные, Аленка была уверена, что они «наколдованы».
Но волшебная сила Алексея проявлялась далеко не часто. Аленка нетерпеливо спрашивала:
— Когда наберешь силы?
— К концу недели, может быть, появится…
В субботу у входной двери раздался длительный звонок. Алексей выбежал в переднюю. Но звонок был только предупреждением. Аленка открыла дверь своим ключом. За ней толпились девочки, заполнившие, как показалось Алексею, всю лестничную площадку.
Аленка завопила:
— Они не верят, что ты волшебник!
Девочки смотрели на него вытаращенными глазами.
— Ну, что уж так-то сразу, — растерялся Алексей.
Шесть девочек прошли в комнату и чинно уселись на тахте в ожидании чудес.
Мара на кухне давилась от смеха.
— Есть что-нибудь у тебя?
— Есть изюм и миндаль, купила к Новому году.
— Сойдет. Спрячь в передней на вешалке.
Алена ворвалась в кухню:
— Ну, иди, иди, нечего тут с мамой секретничать!
Она вела себя более развязно, чем обычно. Алексей понимал: ей хотелось показать свою власть над отцом, хотя при девочках она избегала прямого обращения. Папой она его никогда не называла, а по имени при подругах не хотела. Кроме Нины, вряд ли кто из них знал, что Алексей ее отчим.
Теперь, когда все было подготовлено, можно было немного покуражиться.
— Что-то не чувствую я в себе сегодня колдовской силы…
Девочки быстро переглянулись.
— Есть! Есть! — волновалась Аленка.
Вздохнув, Алексей поднял глаза к потолку:
— Что желательно — твердое или мягкое?
Аудитория замерла.
— Говорите! — зашипела Аленка. — Он все может!
— Мягкое, — пискнула Нина.
— Твердое! — тут же потребовала Аленка.
Девочки вразнобой зашептали: «Мягкое», «Твердое», «Мягкое»…
— О, волшебная сила, как тут быть? — Алексей прислушался и закивал головой, словно получил ответ. — Хорошо, будет вам и мягкое и твердое, — пообещал он.
Заклинание было произведено по ритуалу: «Дуйте, ветры, греми, гром» — и далее все, что положено. Девочки смотрели на него с опасливым восхищением.
— Волшебные дары прибыли, но не знаю, где они. Ищите сами.
Сперва несмело, потом горячась и подзадоривая друг друга, девчонки переворошили всю квартиру. Но вот Нине понадобился носовой платок, который лежал в кармане пальто, и она нашла внизу на вешалке два пакета, перевязанные розовой лентой. Чтобы не было сомнений, на каждом была выведена надпись печатными буквами: «От волшебной силы». Твердый миндаль и мягкий изюм.
— Я говорила, а вы не верили, — удовлетворенно подвела итоги Аленка.
А вечером, усталая и притихшая, она прижалась головой к плечу Алексея и зашептала:
— Скажи мне правду, Алеша, ведь волшебников не бывает?
Ему не хотелось сразу все разрушать.
— Почему ты так решила?
— Потому что эту розовую ленточку я у мамы просила, просила, а она мне не дала.
— Может, это другая ленточка?
Она вздохнула:
— Та самая. Я от нее еще тогда потихоньку кусочек отрезала.
Нет, Алексей не был волшебником. Он не умел даже владеть своими настроениями. В институте повздорил с начальством, наговорил много лишнего. Справедливо, но с перебором. В лаборатории оставаться не хотелось, и он взял свои расчеты, чтобы закончить работу дома. В конце концов, должен быть у человека дом, нормальный тихий дом, где можно хоть иногда поработать.
Но дома не было, а был какой-то проходной двор, наполненный девчонками, мальчишками, портнихами, подругами. Непрерывно кто-то приходил и уходил, непрерывно кого-то кормили.
Мара сказала:
— К Аленке пришли ребята выпускать школьную стенгазету…
Она увидела, что он поморщился.
— Это тебя совершенно не касается. Занимайся в своей комнате.
Но у него не такая работа и он не толстокожий бегемот, чтобы чувствовать себя хорошо в подобном бедламе. Нечто в этом роде Алексей высказал Маре, но она только передернула плечами:
— А что делать?
Он знал, что делать. Регламентировать эти вечные посещения, эту толчею в доме. Если уж на то пошло, все благосостояние семьи зависит от его работы. С этим надо считаться.
