светском обществе ведет себя так же непринужденно, как на мостике миноносца.
Видя это, Роже порывается было к командиру, но потом по лицу его прокатывается целый каскад чувств: восхищение, зависть, мрачная ненависть.
Вдруг он вскрикивает от ужаса. Над головами толпы проплывают огромные рыбы с длинными едва ли не мечевидными носами. Голова закружилась у бедного Клаксона.
– Атансьон! Акулы, мой капитан! – он бросился к своему командиру и припал к его плечу, свирепо глядя на дам и рыб.
Дамы хохочут. Филип улыбается.
– Успокойся, мой друг. Эти рыбы совершенно не опасны, а скорее весьма приятны и съедобны. Не так ли, сударыни?
Дамы смеются: каков моряк!
Ливрейные лакеи величественно проносят фантастических волжских осетров.
– Каким кораблем вы командуете, капитан? – спрашивает одна из светских дам.
– Миноносец «Арго» к вашим услугам, мадам, – Филип берет с подноса бокал шампанского. – Как видите, мы аргонавты.
– Что же будет здесь вашим золотым руном? – спрашивает другая дама.
– Неосторожный вопрос, мадам, – смеется Филип.
Тем временем Роже Клаксон, слегка приободрившись, взялся за свое дело – подражать кумиру. Таким же непринужденным жестом он взял шампанское и выпил залпом, слегка, правда, пролив на мундир.
Тут же ухватил лакея за фалду, схватил второй бокал и опрокинул его.
– Наше золотое руно – вы, мадам, – «светским» тоном сказал он дамам и обвел их всех большим пальцем. Петербуржанки расхохотались: так нелеп был маленький Клаксон.
И вдруг Филип Деланкур увидел свою мечту. По лестнице поднималась молодая красавица в скромном синем платье. Ни единого драгоценного камешка не было на ней. Если не считать таковыми пары чудесных глаз, которые спокойно, улыбчиво, но не очень-то весело озирали толпу. Разительнейшим образом отличалась эта скромница от шикарных светских львиц Санкт-Петербурга, но тем не менее это была она, та, что привиделась Филипу «в огне бубенцов», в грохоте копыт и звоне гитар.
Ее сопровождал статный пожилой господин в мундире свитского генерала. Почему-то эта пара привлекла всеобщее внимание. Они прошли через толпу к губернатору, который в это время беседовал с адмиралом Де Бертиа.
– Кто это? – спросил Филип.
– Его сиятельство граф Опоясов, – сказала одна из дам.
– С ним его дочь? – быстро спросил Филип.
Дамы пришли в возбуждение. Филип только крутил головой, чтобы уловить нить разговора.
– …Ха-ха, хорошенькая дочка… а где она проводит ночки?.. Орловцева Екатерина, такая скромная ундина… Она гетера, без сомненья… Медам, представьте, в воскресенье мы ехали от Деволяя… я видела ее в трамвае… свои скрывает похожденья… достойно это сожаленья… граф Опоясов так богат… богат, всесилен и рогат… Катюша – львица, куртизанка… в трамвае ездит спозаранку… должно быть, ночь на островах… ах, эта Катенька, ах-ах…
В это время губернатор представляет адмиралу вновь прибывших.
– Позвольте представить, ваше превосходительство. Генерал свиты Его Величества граф Опоясов.
Граф представляет адмиралу свою спутницу.
– Дочь моего покойного друга Екатерина Орловцева.
Седины, видимо, не помеха адмиралу: он тут же рассыпается в комплиментах – шарман, шарман, тре жолли…
Капитан Филип Деланкур, не сводивший глаз с Кати, принимает решение. Не вполне церемонно простившись с дамами, он направляется к высокопоставленным персонам. Останавливается неподалеку и выразительно смотрит на адмирала. Тот понимающе улыбается. Между ними может произойти диалог такого рода.
– Мой адмирал, я растерялся.
– Мой капитан, меняйте галсы.
– Я не представлен русским шишкам!
– Особенно одной малышке?
– Вы не рискнете офицером!
– Сошлю нахала на галеры!
Адмирал делает знак капитану – подойдите.
– Разрешите представить, господа – это мой лучший офицер, командир миноносца «Арго» Филип Деланкур.
Небрежно кивнув губернатору и графу Опоясову, Филип склонился к Катиной ручке. Де Бертиа незаметно вздыхает – его любимец неисправим.
– Лейтенант Роже Клаксон, – представляет он ухудшенную копию Деланкура.
Роже, пытаясь как всегда подражать Филипу, уже отдавил пару ног и прибился к величественной фигуре графа Опоясова.
Граф – вальяжный русский барин, но с маленькими холодным глазками дельца. Похоже на то, что он сразу разобрался в ситуации: цепко и неприязненно оглядел Филипа и широко дружелюбно улыбнулся Клаксону.
– Мадмуазель Орловцева, вы непременно должны посетить «Арго». Это необыкновенный корабль. – Филип самоуверенно обольщал Катю.
– Что же в нем необыкновенно, кроме названия? – улыбнулась молодая дама.
И вдруг Филип слегка смешался под ее взглядом. Фантастика – он покраснел!
– Чудесные торпеды, мины… – забормотал он.
Она засмеялась.
– Кажется, вальс? – взбодрился Филип. – Вы разрешите?
Вальс. Медный оркестр усачей. Катя и Филип скользят по паркету.
– Мадмуазель Орловцева… Катя… – повторяет капитан, как бы запоминая трудные звукосочетания.
В это время боцман Жанпьер Формидабль, привлекая всеобщее внимание, гуляет по луна-парку на Елагином острове. Он одержим мечтой – найти свой идеал, могучую русскую «ле баба», но, увы, все дамочки здесь в луна-парке вроде француженок – «спички с ножками».
И вдруг возле цирка-шапито Формидабль носом к носу сталкивается со своей мечтой. На огромной афише изображена титаническая женщина, разрывающая цепи. Надпись гласит: «Женщина-феномен госпожа Агриппина! Слабонервные не приглашаются!»
Формидабль, как вкопанный, останавливается у афиши, шепчет «черти с жабрами, это она» и бросается к кассе, рассекая толпу, словно дредноут.
Белая ночь. Разъезд карет от генерал-губернаторского дворца.
– Автомобиль его сиятельства графа Опоясова к подъезду! – зычно кричит офицер стражи.
Огромный открытый «паккард» подкатывает к сияющей лестнице. За рулем серьезный мужчина в коже – шофер Пушечный.
Граф Опоясов быстро и сердито уводит Катю, что-то ей на ходу выговаривая.
Филип, а вслед за ним Роже сбегают с лестницы, но видят лишь облако дыма из выхлопной трубы «паккарда».
Два светских хлыща, поблескивая моноклями, обменялись впечатленьями.
ПЕРВЫЙ: Катюша скушала француза…
ВТОРОЙ: Во имя нашего союза…
Филип идет через площадь, зачарованным взглядом смотрит на контуры соборов, памятников и шпилей, четко вырисовывающихся на фоне светлого перламутрового неба.
Шагах в двадцати за Филипом тащится Роже, хлюпает носом, ревниво бормочет:
