непосредственно готовить войска Приморской группы к нанесению удара по противнику, окопавшемуся на Маньчжурской границе.
28 нюня Ставка окончательно утвердила планы наступательных операций войск дальневосточной группировки.
В полдень 4 июня экс-премьер Хирота нанёс следующий визит в Геру. В беседе с послом Советов Маликом он намекнул, что считает эти встречи началом официальных переговоров представителей Японии и СССР. Однако «упрямый русский дипломат» занял твёрдую позицию и заявил, что его страна удовлетворена существующим состоянием отношений с восточным соседом и в силу союзнических обязательств с Великобританией и Соединёнными Штатами не может участвовать в акциях, которые не отвечают союзническому долгу. Лично он не уполномочен вести какие-либо переговоры, и Японское правительство должно устанавливать по этому поводу прямые связи с Москвой. Хирота снова уехал ни с чем.
Министр иностранных дел Того не стал беспокоить премьер-министра Судзуки срочным докладом о второй встрече Хироты с послом Маликом, посчитав его «неактуальным». Но вечером он узнал, что по распоряжению Ставки в Далянь улетел начальник Генштаба армии генерал Умэдзу. На оперативном совещании 5 июня с командующими Квантунской армией и экспедиционными силами в Китае генералами Ямадой и Окамурой были уточнены пункты приказа Ставки от 30 мая и определены меры по ускорению подготовки плацдарма и войск для войны против Соединённых Штатов и Советского Союза на континентальном театре военных действий — в Китае, Маньчжурии и Корее. Эти меры означали подготовку взаимодействия между войсками Квантунской армии, 17-го фронта в Корее и экспедиционными силами в Китае.
На основании приказа Ставки, японские войска в Китае производили существенную перегруппировку. Против гоминдановской армии, а также в составе войск, блокировавших освобождённые районы и партизанские базы, были оставлены лишь части прикрытия. Главные же силы сосредоточивались на основных коммуникациях с задачей выйти в приморские районы Восточного и Юго-Восточного Китая и занять оборону против возможных американских десантов. Наиболее крупные группировки создавались в Северном Китае, чтобы в случае военных действий с Советским Союзом усилить Квантунскую армию и войска 17-го фронта в Корее.
Когда 10 июня начальник Генштаба вернулся с материка в Токио, военный министр тотчас встретился с ним и подробно расспросил Умэдзу о переменах в Квантунской армии за последние две недели. Генерал Анами не скрывал крайней озабоченности и тревоги:
— Военное министерство и Генштаб, Умэдзу, только и занимаются материком, Квантунской армией. Но ведь Советы, в борьбе с Великой Империей, непременно постараются решить старую территориальную проблему в отношении принадлежности южной части Сахалина и Курильской гряды?
— И что же? Возможно, — «генштабист» не сразу понял направление мысли военного министра.
— Мы считаем, что главные события развернутся на фронтах Квантунской армии, на материке Но вдруг Советы предпримут наступление на Сахалине? С помощью морских десантов они быстро достигнут пролива Лаперуза и с ходу предпримут атаки на наши прибрежные укрепления на Хоккайдо.
Умэдзу попробовал успокоить военного министра:
— Вы, Анами, явно преувеличиваете возможности Советов. Границу с ними на Сахалине прикрывает хорошо оборудованный в инженерном отношении укреплённый район с гарнизоном свыше пяти тысяч человек. В любой момент гарнизон может быть усилен за счёт резерва 88-й пехотной дивизии.
— Я повторяю, Умэдзу, что силами 88-й пехотной дивизии невозможно прикрыть всё западное побережье полуострова.
— А зачем прикрывать всё побережье? Вы допускаете высадку десанта на дикий берег, Анами?
— Не только допускаю, но, скорее всего, это так и произойдёт, Умэдзу. Десант высадится вблизи Эсутору с последующим наступлением в северном или южном направлении.
— Единственное, что можно предпринять в нашем положении, Анами, так это усилить дозоры вдоль побережья. Тогда, в случае опасности, генерал Хигути сможет осуществить быстрый манёвр резервными силами.
— Но командующий 5-м фронтом не имеет резервов, Умэдзу. Всеми резервами распоряжается лично Ямада.
— Давайте поставим этот актуальный вопрос на Высшем совете по руководству войной и перед императором. Тогда вопрос прозвучит громче, Анами.
Императорская Ставка постепенно меняла военные акценты Китай, как объект захвата, потерял для Японии прежнее значение. Её войска готовились к сражениям за метрополию и на материке и на островах.
Курс на продолжение войны вместе с союзниками по восточно-азиатскому блоку был подтверждён на заседании Высшего совета по руководству войной 6 июня. Премьер-министр Судзуки заявил, что Великая Империя должна твёрдо придерживаться курса на затяжной характер войны, не считаясь ни с какими жертвами. Её упорство неизбежно вызовет к концу текущего года значительные колебания в решимости противника продолжать войну.
Скорее всего, это заявление председателя Высшего совета служило ублажению воинственных намерений императорской Ставки, нежели отвечало реально складывающейся обстановке Непредвзятый анализ последней, высказанный на этом же заседании Высшего совета министром иностранных дел Того, свидетельствовал о другом, а именно о том, что путём последовательно проводимых мер Советы подготавливают почву по линии дипломатии, чтобы при необходимости иметь возможность выступить против Великой Империи. Одновременно они усиливают военные приготовления на Дальнем Востоке. Поэтому существует большая вероятность того, что Советский Союз предпримет военные действия против Японии. Это может произойти во второй половине этого года, после летнего или осеннего периода.
Тем временем набирал темны третий этан мобилизации. Спешно формировались восемнадцать пехотных дивизий и четырнадцать смешанных бригад. Всё они предназначались для обороны метрополии и организационно входили в Токийскую, 50-ю, 54-ю и 59-ю армии. В числе пехотных дивизий было десять дивизий береговой обороны[29], которые предназначались для прикрытия западного и восточного побережий Хонсю, а также Сикоку и Кюсю. Чтобы обеспечить новые формирования продовольствием, которого остро не хватало, командующий 54-й армией генерал Хигасикуни предложил план уничтожения детей, стариков и больных, поскольку они «не годны для того, чтобы погибнуть вместе с Японией»[30].
Почти неделю, с 7 по 12 июня, продолжалась 87-я чрезвычайная сессия парламента. Дебаты по внешней политике страны носили острый характер. Казалось порой, что шовинистический настрой значительной части депутатов приведёт к непоправимому — принятию безальтернативного решения о продолжении войны до победного конца. Но умеренной части парламентариев всё же удалось сдержать оголтелый напор завзятых «камикадзе».
В кризисные моменты их умело сдерживал премьер-министр Судзуки. Он то и дело напоминал «чересчур воинственным ораторам», среди которых особым рвением отличались военно-морской министр адмирал Ионаи и военный министр генерал Анами, о «мирной позиции» императора. Как-то охлаждала «горячие головы» и неизбежная потеря Окинавы. Тогда, это понимало подавлявшее большинство депутатов, массированные налёты американской авиации нанесут Великой Империи непоправимый ущерб.
Практически ежедневно с конструктивной позицией настойчиво добиваться замирения с Великобританией и Соединёнными Штатами выступал министр иностранных дел Того. Но и «первый дипломат» Японии скептически рассматривал возможность использовать в этом деле посредническое участие Советского Союза. Более того, на секретном заседании парламента 11 июня Того заявил, что на отношения с Советами «нельзя смотреть оптимистически. Наоборот, СССР может вступить в войну против Японии».
Итоговая резолюция парламентской сессии, принятая большинством депутатов 12 июня, гласила: «Добиться мира с Англией и США при посредничестве СССР»[31].
Ставка неустанно требовала от военного министра генерала Анами дальнейшего усиления
