Рыжий кот в темной комнате

Она резко обернулась и увидела на водительском месте того человека. Хотела открыть дверцу, выскочить… но дверца машины была заблокирована, а тот человек положил ей на плечо руку и с едва заметной насмешкой проговорил:

— Ну куда же вы? Выскакивать из машины на ходу очень опасно… и главное, бесполезно. Мы ведь с вами уже говорили об этом. Впрочем, я вас понимаю — вы не ожидали меня сейчас увидеть, занервничали… ну, теперь-то вы, наверное, успокоились?

— Да, — ответила она, опустив глаза.

— Вот и хорошо! Ну, как вы нашли свою маму? Надеюсь, она в добром здравии… насколько это возможно?

— Вы это знаете не хуже меня. Ведь у вас там есть свои люди, которые все вам докладывают…

— Свой человек! — поправил он. — Совершенно верно, у меня есть там свой человек. Очень надежный. Но согласитесь, здесь вашей маме лучше, чем в прежней больнице?

Она не ответила, и тогда он сам повторил:

— Конечно, ей здесь намного лучше! А что это значит?

Она все еще молчала, мрачно глядя перед собой, и он снова ответил за нее:

— Это значит, что я сдержал свое слово. Выполнил свое обещание. И теперь настала ваша очередь.

Она повернулась к нему, проговорила неуверенно:

— Я сделала то, что вы просили. Устроилась в тот музей. Завтра приступаю к работе.

— Это только начало! — Тот человек засмеялся, и смех у него был легкий, звонкий, как у человека с чистой совестью. — Это только начало. Вся ваша работа впереди.

Он открыл бардачок машины, достал оттуда небольшой прямоугольный пакет, положил ей на колени.

— Распакуйте, — проговорил требовательно.

Она развернула цветную бумагу и увидела черную блестящую коробочку с логотипом знаменитой косметической фирмы.

— Что это? — спросила удивленно. — Пудреница?

Он снова легко, открыто улыбнулся:

— Вещи и люди далеко не всегда на самом деле оказываются тем, чем кажутся на первый взгляд. Например, мой человек в больнице… но мы об этом уже говорили.

— Вот именно! — резко оборвала она. — Хватит мне напоминать об этом, я и так все помню!

— Я не сомневаюсь. Так вот, то же самое касается этой пудреницы. То есть только на первый взгляд это пудреница, а в действительности — фотоаппарат. Очень хороший, профессиональный аппарат с очень большой разрешающей способностью.

— Вот как? — Она недоверчиво оглядела черную коробочку. С виду пудреница как пудреница.

— Откройте ее!

Она нажала кнопочку замка, откинула крышку, увидела зеркальце и розовую пластинку пудры.

— Теперь наведите крышку на любой предмет, посмотрите в зеркало и снова нажмите кнопку замка!

Она сделала все, как он велел, — направила крышку пудреницы на приближающийся трамвай, взглянула в зеркальце и сквозь собственное отражение увидела этот самый трамвай в черной рамочке кадра. Нажала кнопочку… раздался едва слышный щелчок — и теперь она видела в зеркале только свое собственное отражение.

— Отлично, — проговорил ее сосед. — Вы все поняли и сделали снимок. Все, по-моему, очень просто.

— Просто, — подтвердила она, не понимая, к чему он клонит.

— Теперь, когда вы будете на своей новой работе, в этом самом чертовом музее, — он чуть заметно улыбнулся собственной шутке, — вы должны будете найти там картину…

— Какую картину? — спросила она настороженно. — Там довольно много картин.

— Одну вполне определенную картину. Картину, на которой изображен ад. Я думаю, вы не ошибетесь.

— Допустим…

— Так вот, вам нужно найти эту картину и несколько раз ее сфотографировать этим фотоаппаратом. — Он кивнул на пудреницу. — Несколько раз, с разного расстояния, при разном освещении. Надеюсь, это понятно?

— Понятно. — Она кивнула. — И это все?

— Нет, конечно. — Он чуть заметно поморщился. — Это еще не все, но это важная часть вашего задания. Еще вы должны тщательно обмерить картину. Рассмотрите ее внимательно, сделайте допуск на раму. Но размеры должны быть максимально точными, вы поняли? И имейте в виду — вы должны все сделать так, чтобы никто из ваших сотрудников ничего не заметил и не заподозрил. Это вам тоже понятно?

— Понятно. — Она снова кивнула. — Так, может быть, проще сфотографировать ту картину на мобильный телефон? А то мои фокусы с пудреницей могут показаться подозрительными…

— Давайте без самодеятельности! — резко оборвал ее мужчина. — Вы будете делать все именно так, как я сказал.

Он помолчал минуту и добавил более мягким, снисходительным голосом:

— Мобильный телефон не даст такого качества кадра, как этот аппарат. А нам нужны очень хорошие снимки! Кроме того, если вас застукают около картины с мобильником — тут уж все будет ясно. Вас раскроют, со всеми вытекающими последствиями как для нас, так и для вашей мамы. А пудреница… у кого она вызовет подозрения? Вы молодая, интересная женщина, все поймут, что вы занимаетесь своей внешностью, это так естественно!

— Я все поняла, — проговорила она тихо.

— Очень хорошо! Я уверен, что вы все сделаете правильно. А мы как раз приехали к вашему дому…

Луций Ферапонтович сидел в задней комнате музея и занимался любимым делом — приводил в порядок один из ценнейших экспонатов, бронзовую чернильницу, принадлежавшую знаменитому средневековому колдуну и чернокнижнику Льву бен Бецалелю, тому самому, который сделал из глины и оживил при помощи могущественных заклинаний искусственного человека Голема.

Чернильница была сделана в виде угрожающе изогнувшегося бронзового кота. Она сохранилась неплохо, нужно было только очистить ее от копоти и вставить в глазницы кота выпавшие зеленые камешки. Луций Ферапонтович осторожно нанес капельку клея, подхватил камешек пинцетом и только было хотел вставить его на надлежащее место, как вдруг дверь кабинета приоткрылась и туда заглянула музейная кассирша Марфа Матвеевна. Жабьи глаза ее были выпучены, щеки тряслись, как недоваренный холодец. Она хотела что-то сказать, но от волнения слова застревали в ее гортани, не находя выхода.

Луций Ферапонтович от неожиданности выронил камешек, повернулся к кассирше и недовольно проговорил:

— Марфа Матвеевна, ну как так можно! Врываетесь не вовремя, мешаете работать… я же вас неоднократно просил, чтобы без этого! Чтобы не врываться ко мне в кабинет! Особенно не постучавшись! Вот превращу вас окончательно в жабу или другое некрасивое земноводное, будете тогда знать!

Марфа Матвеевна испуганно икнула, еще сильнее выпучила глаза и наконец смогла выговорить:

— Луций Ферапонтович, дорогой, не гневайтесь! Он опять пришел, кровопийца!

Старичок положил пинцет, неторопливо взглянул на часы и удивленно поднял брови:

— Сегодня же четверг! Что это он не вовремя?

— То-то и оно! — простонала кассирша. — Вы бы вышли, поговорили с ним! У вас это получается!

— Поговорим! — Он поднялся из-за стола, поправил галстук и вышел из кабинета.

В музейном зале стоял Анатолий Васильевич Беневоленский собственной персоной.