— Приветствую вас! — проговорил Луций Ферапонтович. — Чем обязаны вашему визиту? Насколько я помню, мы с вами договаривались на вторник, а сегодня…
— Я знаю, что сегодня четверг! — прервал его Беневоленский. — Но я не по поводу аренды. Я по другому поводу. Мне нужно трудоустроить одну девушку. Она ваша коллега, музейный работник, с большим, между прочим, опытом.
— Но у нас нет вакансий… — начал было Луций Ферапонтович.
— Изыщите! — перебил его Анатолий Васильевич. — Постарайтесь! Я считаю, что вы должны пойти мне навстречу после всего, что я для вас сделал.
Луций Ферапонтович хотел что-то возразить, но Беневоленский уже отступил к двери и позвал:
— Вера Анатольевна, заходите!
Дверь открылась, и вошла симпатичная молодая женщина с несколько растерянным видом.
— Вот, разрешите вам представить вашу новую сотрудницу — Вера Анатольевна Мельникова! — Скороговоркой проговорив эти слова, Беневоленский быстро ретировался.
— Ну что ж. — Проводив начальника взглядом, Луций Ферапонтович потер руки. — Значит, вы будете у нас работать. Извините, Верочка, я не расслышал — где вы раньше работали?
— А я еще и не говорила. — Девушка приветливо улыбнулась. — Я раньше работала в Плескове, в городском музее, в отделе древнерусской живописи…
— Иконами, значит, занимались… — проговорил старик с каким-то странным выражением. — Ну, как вы понимаете, у нас в музее совсем другие экспонаты. Из другого, так сказать, лагеря…
— Я понимаю. — Девушка с неподдельным интересом огляделась по сторонам. — Но музей — он и есть музей. Из Плескова я уехала по семейным обстоятельствам, а здесь не смогла найти работу… хорошо вот, Анатолий Васильевич помог…
— Кому хорошо, а кому не очень… — негромко произнес старый экскурсовод. — Впрочем, я думаю, мы с вами сработаемся. А чем конкретно вы у себя в Плескове занимались? Какими иконами?
— Андрея Рублева, — выпалила девушка, назвав единственное имя иконописца, которое всплыло в ее памяти.
— Ага, значит, новгородская школа, тринадцатый век… — задумчиво протянул Луций Ферапонтович.
— Ну да, — испуганно подтвердила девушка.
— Ах нет, я слегка ошибся! Это не тринадцатый, а четырнадцатый век, суздальская школа…
— Да-да, конечно… — Девушка заметно порозовела. — Конечно, четырнадцатый…
— Ах, что же я говорю! — Экскурсовод всплеснул руками. — Вот что значит возраст, склероз! Видно, мне уже пора на пенсию! Это же московская школа, пятнадцатый век!
Девушка опустила глаза и что-то виновато забормотала.
— Странные вещи происходят иногда с памятью, — продолжил Луций Ферапонтович. — Как сказал Франческо Петрарка, «земную жизнь пройдя до половины…»
— «… я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины…» — подхватила девушка. — Только это, извините, сказал не Петрарка, а Данте Алигьери… — И она продолжила: — «Каков он был, о, как произнесу, тот дикий лес, дремучий и грозящий, чей давний ужас в памяти несу!»
— Ага! — Луций Ферапонтович взглянул на нее с новым интересом. — Перевод Лозинского, если я не ошибаюсь…
— Не ошибаетесь, — подтвердила девушка.
— Ну что ж, Вера Анатольевна, думаю, мы с вами действительно сработаемся!
— Я очень на это надеюсь… а вы не могли бы мне рассказать о своем музее, о его истории… если мне предстоит здесь работать, хотелось бы как можно больше о нем узнать.
— Похвально, похвально! — Экскурсовод потер руки. — Ну что ж… думаю, вы знаете, что особняк, в котором мы находимся, принадлежал до революции известному меценату барону фон дер Везелю…
— Нет, к сожалению, я этого не знала…
— Ну что ж, теперь знаете. Барон был не только меценатом, покровителем искусств, он также был известен как масон, в этом особняке часто проходили заседания масонской ложи, а также кое-какие менее известные мероприятия…
— Какие именно? — заинтересовалась девушка.
— Весьма специфического свойства. — Луций Ферапонтович понизил голос: — Всевозможные тайные ритуалы, обряды посвящения или инициации и даже, извините, самые настоящие черные мессы. В связи с этими мероприятиями барон фон дер Везель начал собирать коллекцию всевозможных редкостей и диковин, имеющих отношение к магии, колдовству и особенно к Князю Тьмы…
— К дьяволу? — уточнила любознательная девушка.
— Тсс! — Старый экскурсовод прижал палец к губам и испуганно огляделся. — Зачем же вы так? Ни к чему произносить его имя без особой надобности! Он этого очень не любит!
— Вот как? Ну извините…
— С этой его коллекции, — продолжил Луций Ферапонтович, — и начался, собственно, наш музей. В годы революции он удивительным образом сохранился и даже приумножился — не иначе как Сам хранил его от всех неприятностей…
— А что случилось с владельцем особняка?
— Барон сумел вовремя покинуть Россию, перебрался в южную Францию, где попытался восстановить масонскую ложу, но безуспешно: французы — люди прижимистые и не особенно охотно жертвуют деньги на такие сомнительные проекты…
— А что было с музеем?
— После революции в этом особняке некоторое время размещался клуб реввоенморов…
— Кого? — удивленно переспросила девушка.
— Революционных военных моряков, проще говоря — матросов. Знаете, это такие здоровенные, в бескозырках, широченных брюках и все перепоясанные пулеметными лентами…
— Ну да, видела на картинках…
— Вот-вот! Военморы были публикой очень специфической, колдовством и магией увлекались до крайности и с самим Князем Тьмы пытались наладить дипломатические контакты, так что музей при них процветал и обогатился новыми, чрезвычайно интересными экспонатами. Однако тут, как назло, случился Кронштадтский мятеж, большую часть реввоенморов перестреляли и клуб их закрыли, а затем передали его профсоюзу водопроводчиков и ассенизаторов. Эти были попроще, к черной и белой магии не склонны, хотя имели некоторое косвенное отношение к нечистой силе. При них музей едва не ликвидировали, но, видно, опять Сам уберег — все экспонаты перенесли в этот подвал, где они благополучно сохранились. Вход в подвал замуровали и благополучно забыли о нем на несколько десятков лет.
Вспомнили о нем уже в семидесятые годы прошлого века, когда в особняке разместили ВНИИПНЯ. Первый директор института поднял все строительные чертежи, исторические планы здания и обнаружил на них этот самый подвал. Стенку разобрали, подвал расчистили и обнаружили в нем удивительно хорошо сохранившуюся музейную экспозицию. Тогда-то директор института решил восстановить музей, поскольку он имеет прямое отношение к тематике, которой занимается институт, — к паранормальным явлениям.
Сначала музей был восстановлен как отдел института, здесь сотрудники ВНИИПНЯ изучали труды предшественников и пытались как-то применить их к своим разработкам.
— Как же это?
— Одно время активно обсуждалась идея создания эскадрильи ведьм в составе военно-воздушных сил. Понятно, что на основе помела не построишь полноценный бомбардировщик или истребитель, но самолет-разведчик вполне можно. Однако этот проект не получил развития из-за человеческого фактора…
— В каком смысле?
— В самом прямом. Ведь личный состав эскадрильи должен был строиться по обычным правилам военной части — там должны быть офицеры и рядовые, командный состав. А ведьмы — они и есть ведьмы, у них с дисциплиной очень плохо, а уж заставить их подчиняться друг другу — это вообще невозможно. Они все перессорились, каждая претендовала на высшую должность и доказывала, что она круче остальных… в
