постарайся вспомнить все, что только сможешь. Ты ведь прощупал все швы?
– Конечно, – кивнул Ухо.
– Но там были какие-то прорехи, неаккуратная строчка… что-то, где можно спрятать маленький предмет?
Ухо задумался.
– Ты просил меня искать маленькую твердую капсулу, – проговорил он наконец, – и я ее не нашел. Я прощупал этого чертова медведя, каждый сантиметр… и лапы, и бока… – Он полуприкрыл глаза и зашевелил пальцами, словно припоминая все свои действия. – Нет, ничего там не было. Никакой капсулы. Дырочку сбоку я тоже прощупал…
– Дырочку? – переспросил Леня. – Значит, все-таки была там дырочка?
– Ну, не то чтобы дырочка, а просто пропущен стежок… шов не совсем аккуратный…
– Что же ты мне сразу про этот шов не сказал?
– А ты спрашивал? – Ухо пожал плечами. – Ты меня просил искать капсулу – я ее и искал, а ни про какую дырочку разговора не было…
– Ну, не обижайся! – примирительно произнес Маркиз. – Мы друг друга немножко не поняли. А ты не сможешь еще раз припомнить все, что видел, пока ехал за тем «Мерседесом»? Все детали? Куда заезжал, где останавливался, кого подсаживал, кто мог держать в руках этого медведя?
– Ну, все-таки время прошло, – задумался парень, – ну, постараюсь…
Он наморщил лоб, припоминая, и продолжил:
– Значит, я этот «мерс» вел от Светлановской площади. В машине ехал старик-пассажир, за рулем – шофер, профессионал. Сначала они заехали на Комендантский, там притормозили возле элитного дома. К ним подошла женщина средних лет с маленькой девочкой… женщина, по-моему, что-то вроде няни.
– Откуда ты знаешь? – прервал Леня приятеля.
– Ну, как тебе сказать… и одета так, скромно и как бы строго, чуть ли не в форме, и держалась она так… ну, именно как прислуга…
– Ладно, продолжай.
– Короче, девочка села в машину, а няня осталась. Поехали дальше, но недалеко. Остановились около кафе, знаешь, такая кондитерская, их много по всему городу пооткрывали. Старик с девочкой вышли, девочка держала медведя в руках. Медведь большой, она его еле несла… Ну, дед ей что-то сказал – я не очень близко был, не все слышал, но вроде как «пускай он нас здесь подождет». Тогда девочка посадила медведя на заднее сиденье, и они со стариком пошли в кафе.
Ухо на какое-то время замолчал, припоминая, и, когда Леня хотел уже поторопить его, продолжил:
– Шофер, как только хозяин ушел, тронулся с места. Я сначала не понял, куда он едет, а потом смотрю – сворачивает на заправку. Видно, горючее кончалось, вот он и решил воспользоваться моментом. На заправке он пошел в кассу, потом в магазин, ну я в это время и влез к нему в салон, чтобы осмотреть медведя. Все прощупал, проверил и успел убраться, пока он не вернулся.
– А что потом?
– Ну, ты ведь меня просил только проверить медведя… но я на всякий случай дождался, когда водитель вернулся, и проехал за ним до того кафе, где он оставил хозяина с внучкой…
– Ты думаешь, это его внучка? – вставил реплику Маркиз.
– Ну а кто же еще? – Ухо пожал плечами. – Игрушки покупает, в кондитерскую водит… Короче, они скоро вышли и поехали обратно, к тому дому, от которого девочку забрали. Няня там уже нервничала, смотрела на часы, ходила взад-вперед, ну, дед девочку выпустил…
– Вместе с медведем? – уточнил Леня.
– С медведем, – кивнул парень, – девочка медведя обняла, няня еще что-то сказала, покачала головой – видно, боялась, что ей за этого медведя влетит… но девочка его к себе прижала, и они ушли. А «Мерседес» еще немножко постоял и поехал. Я на всякий случай за ним проследил, они доехали до магазина «Адамант», там старик вышел.
– Это все? – задумчиво спросил Маркиз. – А куда ушли девочка с няней, ты случайно не запомнил?
– Подъезд могу показать, – ответил Ухо.
– Спасибо тебе, – проговорил Маркиз, – и прости, если я тебя обидел. Понимаешь, прокол получился. Ну вот я сейчас и провожу разбор полетов, пытаюсь понять, где прокололся…
– Да ладно тебе, – Ухо пожал плечами, – что я, барышня-гимназистка, чтобы на всякую ерунду обижаться!
– А тот подъезд, куда девочка с няней ушли, ты мне все-таки покажи.
Андрей Николаевич едва заметно откинулся на спинку стула. Снова закололо в боку, и он не хотел показывать свою слабость. В свои годы – прилично за шестьдесят – он был, в общем-то, здоровым человеком. И сердце до сих пор работало вполне нормально. Врачи в таких случаях обычно пишут в своих бумагах «практически здоров». Только при встречах с этой женщиной начинало противно звенеть в ушах и колоть в боку. Тут он уж ничего не мог с собой поделать. Прими он хоть тонну лекарств, все равно руки будут мелко дрожать и сердце стучать где-то у горла. Его бы воля, он сократил бы встречи с ней до минимума. Его бы воля, он век бы ее не видал…
Он опустил глаза, чтобы не видеть ее мелькания. Она была раздражена и бегала по его кабинету, что- то сердито говоря. В ушах стоял звон, и он плохо ее слышал.
Собственно, это было и не нужно – ее слушать. Он прекрасно знал, что она скажет, он всегда видел ее насквозь. Еще с самой первой встречи он понял, что перед ним хитрая отвратительная злобная стерва. С того самого дня, когда сын привел ее в ресторан на ужин, чтобы по просьбе отца познакомить его со своей невестой, Андрей Николаевич задавал себя вопрос: что Алешка нашел в этой ведьме? Ни красоты, ни ума, ни доброты в ней не было напрочь. То есть внешность, конечно… этот современный стиль… короткая стрижка, очки в модной оправе, экстравагантная одежда… Господи, да разве в этом дело? Будь она хоть последней уродиной, но относись к его сыну по-человечески, он бы все ей простил. Но нет же, ей нужно было мучить его, изводить бесконечными сценами и скандалами и довести наконец до смерти!
Он тогда сделал глупость – попытался отговорить сына от скоропалительного брака. Влюбленный же дурачок – уж не тем будь помянут – не нашел ничего лучше, как рассказать об этом своей стерве. И та возненавидела будущего свекра всеми фибрами души, сделала все, чтобы испортить их отношения. Они виделись редко – Андрей Николаевич много работал, Алексей тоже как раз открывал новую фирму, дела требовали его полной отдачи. Невестка же оказалась не из тех, кто собирается сидеть дома на шее мужа, она во всеуслышание заявила об этом на свадьбе. В общем-то, в этом не было ничего плохого, но Андрей Николаевич сразу почувствовал, что ничего хорошего его сыну это не принесет. Невестка работала на телевидении – на незаметной должности, но вынашивала наполеоновские планы.
Когда у сына родилась дочка, Андрей Николаевич преобразился. Он почти сразу же прикипел душой к младенцу. Даже странно: обычно мужчины к маленьким детям относятся настороженно, и только потом, когда из кричащего существа образуется маленький человечек, дедушки начинают испытывать к нему нежные чувства.
Андрей Николаевич чувствовал себя одиноким – жена умерла давно, задолго до женитьбы сына, сын в последнее время от него отдалился. Он весь был поглощен своей работой, точнее, как сейчас говорят – бизнесом, но внучка сразу же нашла место в его старом сердце. Надо сказать, девочка росла на редкость хорошенькой, с Алешкиными глазами.
Но невестка и тут повела себя ужасно. Вместо того чтобы заниматься ребенком, она выдумала, что ей срочно нужно делать карьеру. Она тогда как раз дослужилась на телевидении до помощника режиссера и, бросив ребенка на наскоро выбранную случайную няню, устремилась к своей цели – стать ведущей новой телепередачи.
Как ни мало виделся Андрей Николаевич с сыном, он понимал, что его семейная жизнь оставляет желать лучшего. Эта стерва совершенно извела его, злоба сочилась из нее, как сок из лопнувшего граната. Вечно она всем была недовольна. Даже он, Андрей Николаевич, который виделся с ней достаточно редко, и то не помнил случая, чтобы она казалась если не приветливой, то хотя бы спокойной и сдержанной в разговоре. Вечно она была на нервах, в раздражении, устраивала скандалы на пустом месте. Она плавилась в окружающих ее низменных страстях и чувствовала себя в них уютно и комфортно, как саламандра в огне.
