— Боже, хоть один глоток бренди.
Перси плеснула в бокал напиток и подала ему.
— Вы мне расскажете, что происходит?
— Подойдите, присядьте рядом и расскажите мне, какой я расчудесный, — усмехнулся он. — Только что убедил вашего отца, что мистер Джеймс Морган — достойный соискатель руки вашей сестры. Ну как, я заслуживаю награды?
— Не может быть! Но как? — Перси потрясла головой. — Он же не достоин. Без денег, без надежд разбогатеть, без связей…
— Однако у него все есть. Он уведомил лорда Перси Уинстенли, что через месяц уходит от него и вступает в должность моего поверенного секретаря, с весьма достойным жалованьем. Он переедет в прелестный особнячок поместья в Южном Девоне, который я отписал им в качестве свадебного подарка, к тому же в его распоряжении будет весь верхний этаж моей лондонской резиденции — полагаю, такое замирение с верхом устроит любого разумного человека.
— А этот молодой простофиля даже не подозревал — пока я не порылся в бумагах и не выяснил, — что его троюродный брат — граф Блейдингс, а его мать состоит в родстве с герцогом Флеттоном. Его родителям, как видно, нравится кичиться своей простотой — они никогда не упоминали про свои семейные корни.
— И папа сказал да! — Перси хлопнулась на подушки рядом с ним и схватила его за руки.
— Вот так-то лучше. Он сказал свое слово. Как и ваша мать. Сознаюсь, я дал им понять, что мои дружеские отношения с мистером Морганом никак не зависят от их решения, а Эвелин сама вполне способна разобраться в человеке. Однако все наведенные мной справки и длительная беседа с кандидатом в женихи равно убедили меня в том, что молодой человек благороден и трудолюбив и в состоянии позаботиться об их дочери. Кроме того, мне самому позарез нужен такой верный человек — очень многое предстоит переделать в поместьях, а если я приступлю к своим обязанностям в палате лордов…
— Элис, я так вас люблю! — Перси вскинула руки ему на плечи и поцеловала в губы — и только затем осознала свой поступок и свои слова.
Он крепко поцеловал ее в ответ, затем поднял голову и посмотрел на нее долгим взглядом.
— Если бы я получал такое вознаграждение всякий раз, когда принимал кого-то к себе на работу, я бы проделывал это ежедневно, — медленно проговорил он, словно обдумывал между тем некие планы.
— Что ж, смогла бы целовать вас хоть месяц, я вас очень люблю — за то, что осчастливили Эвелин, — сказала она, надеясь, что это маленькое уточнение затуманит подлинный смысл ее слов.
— Вот как? А я уж подумал, вы решили принять мое предложение. — Голос выдал его внутреннее напряжение, хотя он старался усыпить ее бдительность своим шутливым тоном.
— Разумеется, нет. Ничто не изменилось. — Она выпрямилась в кресле и немного отодвинулась от него. — Такая щедрость — зачем вы сделали это, если сами не верите в любовь? Отчего не рассуждаете об их заблуждениях?
Темные ресницы на мгновение притушили янтарный блеск его глаз, и он рассмеялся — сухо и отрывисто, словно смеялся над самим собой, а не над тем, что она сказала.
— Я вспомнил, что вы тогда говорили об Иможен: она повела себя так, подчиняясь требованиям своих родителей. Я услышал в оранжерее, как эти двое наперебой разубеждали друг друга из чувства долга, — и сразу постарел лет на пятьдесят.
Его действительно задело за живое, он словно помудрел — это она поняла. Что-то крылось за этим смешком и беспечным тоном. Печаль, самобичевание и еще что-то, чем он надеялся залечить старые раны.
— Не переживайте, все уладится, как в сказке. — Она понятия не имела, о чем сейчас думал Элис, но ее грела мысль о счастье Эвелин.
— Младшая сестра выйдет замуж прежде вас, — заметил Элис и подвинулся на кресле поближе к ней — так, что она почувствовала тепло прижавшегося к ней бедра. — Почему бы не удвоить радость ваших родителей и сдаться? Сами понимаете — это неизбежно.
— А почему бы вам не посчитаться с моим желанием? — осведомилась она. — Почему бы не поверить, что я искренне считаю это непорядочным поступком? Или ваше высокомерие заставляет вас полагать, что у женщин не может быть своего мнения и своих ценностей?
— Да нет же! — Он вскочил и начал расхаживать по комнате. — Вы должны знать, что я ценю ваш интеллект, вашу смелость и ваше остроумие. Но речь не об этом, а о том, что есть хорошо и что есть плохо. Я сделал непростительную вещь и могу поправить дело только женитьбой на вас.
— Я прощаю вас, — сказала она, устремив застывший взгляд в пространство.
— Если вы выйдете замуж за другого, он не простит вас.
— Но вам же хотелось затащить меня в постель на корабле, хотя вы были убеждены, что я потеряла девственность со Стивом. И это для вас тогда не имело никакого значения!
— Тогда я не имел намерения жениться на вас, — парировал он.
Итак, он не сказал ничего сверх того, что она и так уже знала. Но почему-то его слова прозвучали как пощечина. Верно, потому, что слова эти, сорвавшиеся с его уст, подтверждали: он не любит ее, несмотря на те жалкие мечтания в предрассветные часы — о том, что он прислушивается не только к голосу разума и чести, но и к голосу своего сердца.
Она почувствовала, как защипало в глазах, и с ужасом поняла, что вот-вот разрыдается.
Но дверь распахнулась — вошли родители вместе с Эвелин и Джеймсом Морганом. Элис встал.
— Вам хочется побыть наедине. Мы встретимся завтра, Морган, как и договаривались.
— Милорд.
Молодой человек слегка побледнел и выглядит несколько ошеломленным, подумала Перси, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не заплакать.
— Просто Линдон, прошу вас, — поправил его Элис, пожимая руки всем по очереди и пробираясь к дверям. Он дошел до Эвелин, остановился и поцеловал ее. — Будьте счастливы — даже спустя десять лет, когда он состарится.
Эвелин покраснела, рассмеялась и уселась рядом с Перси. Перси сжала ей руку и прошептала:
— О чем это он?
— Он подслушал, когда я сказала, что он старый, — прошипела Эвелин в ответ. — Правда, ужасно стыдно? Я чуть не умерла, но он так постарался ради нас! — Они крепко обнялись, затем Эвелин спохватилась: — Перси, это Джеймс.
— Поздравляю, — сказала Перси, целуя его в щеку. Ее лицо немного дергалось, стараясь удержать улыбку. — Знаю, что моя сестра будет счастлива с вами.
— Клянусь, что ничем не омрачу ее счастья, леди Перси. Честно признаюсь, я потрясен свалившейся на меня удачей. Вы давно знакомы с лордом Айверном, как я понимаю? Наслышан о том, как он спас вас в кораблекрушении. Он всегда так щедр?
— Называйте меня просто Перси. Полагаю, он всегда рад воздать по заслугам, если то в его силах.
Вы явно произвели на него впечатление, он обожает Эвелин, а вы показались ему весьма полезным сотрудником. Но насколько я знаю, с ним нелегко сработаться: он предъявляет высокие требования и к себе, и к другим.
— Я буду на высоте, — торжественно пообещал Морган, страстно и преданно глядя на Эвелин. — И никогда не разочарую Эвелин.
В последующие два дня Перси виделась с Элисом только на светских приемах: на вечере с танцами, а затем на званом обеде. Перси приметила, что он усиленно ухаживал за привлекательными вдовушками, которым было около тридцати — или чуть более, а таких набралось в этот сезон с полдюжины. Она убеждала себя, что это и к лучшему: благовоспитанные, умудренные жизнью женщины, которые умели поставить себя в обществе. Судя по всему, им вполне хватит опыта, чтобы удерживать его подле себя достаточно долго — возможно, несколько месяцев. То обстоятельство, что ей хотелось выцарапать им глаза — особенно той хорошенькой миссис Сомертон, — было здесь ни при чем.
Видеть его стало невыносимо — после этих встреч она терзалась и металась. А почему бы ей самой не пофлиртовать, размышляла Перси на обеде у леди Першоу, поглядывая на сидящего напротив
