— Инквизиция — это судебная организация, действующая под крылом католической церкви против инакомыслящих, которых называли еретиками. Еретики выступали против главных догматов Церкви и лично против Папы Римского. Призывали церковников отдать все богатства и жить так, как завещал Иисус — Божий Сын, то есть в бедности. Но Церковь и лично Римские Папы, все до единого, не хотели так жить. Они привыкли купаться в роскоши. Поэтому восемьсот лет назад одному продвинутому Папе по имени Иннокентий третий, пришла мысль прекратить безобразия еретиков и учредить специальный суд. Там работали судьи-инквизиторы. Человек, обвиняемый в преступлениях против Церкви и против Папы, приговаривался инквизитором к сожжению заживо. Перед сожжением инквизитор пытал еретика — втыкал ему в ногти булавки, вливал в рот воду, жарил на медленном огне. Видите, — учительница ткнула указкой в плакат на доске, — так инквизиторы сожгли Джордано Бруно — величайшего учёного своего времени.
Плакат изображал сожжение учёного — он стоял на высоком костре, привязанный к столбу. К ногам Бруно поднимались языки пламени. Кругом теснился народ.
Светленький мальчишка с голубыми глазами сидел за партой в синем школьном костюме (такие костюмы носили в советское время) и слушал, открыв рот…
Видение исчезло, Саня услышал голос архангела:
— Чадо, ты меня слышишь? Прошу, открой Дверь.
Карманник повернулся к архангелу:
— Слушай, Гаврила! Как этот помощник попал в помощники!? Разве инквизиторы не горят в аду!?
— В аду не горят, — нравоучительно ответил собеседник, — а подвергаются муке. Это совершенно разные вещи. А Благочестивый не попал в ад, потому что он грамотный и начитанный специалист. Такие специалисты нужны везде. А теперь открой Дверь, и идём быстрее. Я покажу тебе гостиницу, а сам пойду домой отсыпаться.
— Пойдём, не кипешись.
Сидоркин потянул блестящую, жёлтую ручку на себя. Дверь не поддалась.
— Ты что, совсем соображалки не имеешь? — послышался мягкий, вкрадчивый голос. — Надо сначала нажать ручку, а потом тянуть. Дубина!
Карманник повернул голову. Рядом стоял лев.
— Почему ты на меня так смотришь? — забеспокоился зверь. — Нет, ты точно псих! Архангел, будь с ним осторожнее, он может укусить!
Сидоркин моргнул и сказал резонно:
— Если ты такой умный, может, сам откроешь?
— Ещё чего! — фыркнула зверюга. — Между прочим, мной владеет сам Иисус! Понимаешь!? Архангел, где ты его подобрал? Веришь, сегодня утром предлагал мне залезть на пальму. Типа я макака!
— Уймись, Теобальдус, — мягко произнёс архангел. — Чадо, не спорь с ним, открывай.
— Подожди-ка, Гаврила.
Сидоркин выпустил ручку, развернулся ко льву, упёр руки в бока.
— Ты чегоо? — лев поджал хвост. — Я просто подсказал, как открыть Дверь. Я собрался пойти в бар, попить «Ангельского Пунша»…
— Я тебе скажу, я чего! — напыжившись, заявил Саня, а потом и вовсе заорал. — Ты мерзкая, болтливая, трусливая и занудливая скотина! Про пальму ты всё врёшь! Вали, люби своих кошек, а меня не доставай! Меня уже достал долбанный помощник с долбанными линзами на долбанной роже! И мне плевать, кто тобой владеет и куда тебя владеет! Ещё раз меня затронешь, и тобой уже никто и никуда не будет владеть! Ясно!?
Лев весь сжался. Как только карманник окончил монолог, он подпрыгнул, бросился к ангелам, стоящим у дверей замка.
— Нет, вы слышали, ребята!? Натуральный чокнутый! Он просто маньяк! Надо быстрее отправить его в ад! Этот псих хочет меня убить! Я только глянул на его рожу, сразу понял — профессиональный цареубийца! Наверно, он убивал моих братьев на земле и продавал их шкуры!
Лев побежал за угол дворца.
Сидоркин перевёл дух.
— Благодарю, чадо, — неожиданно сказал архангел.
— Обращайся, — ухмыльнулся вор.
— Однако я советую поторопиться, открыть Дверь и выйти наружу, — со значением продолжил архангел. — Ты молодец, но ссориться с Теобальдусом не стоило. Он побежал, скорее всего, за своим поваром. Повар сделает из тебя котлету.
— А вот не надо меня трогать! — кипятился Сидоркин. — Я вообще сейчас не в себе! Довёл этот хмырь на «Б»! Я хотел встретиться с Иисусом и сказать ему нечто важное! Быть может, он бы в благодарность не стал отправлять меня в ад… Так «Б» упёрся, зачуханец чёртов!
Саня потянул действительно тяжеленную Дверь.
45. Рухнувшая надежда
Парочка вышла. Архангел Гавриил, за ним Сидоркин. Тяжеленная дубовая Дверь захлопнулась за путниками почти бесшумно.
Перед Саней открылся необычный вид.
Прямо уходила дорога, выложенная ровными каменными плитами. По её сторонам располагались одинаковые, двухэтажные голубые домики, метров по 30-ти длиной. К каждому домику вела плиточная дорожка. Пространство между дорожками были засажены декоративным кустарником и пальмами. Пейзаж окутывала лёгкая, туманная дымка, поэтому он казался немного нереалистичным. Главная дорога и домики простирались до самого горизонта. Конечно, вид потрясал своей гениальной простотой и красотой.
Санёк посмотрел влево — зелёные посадки в 20-ти метрах от него обрывались сплошной завесой тумана.
Посмотрел вправо — туда уходила 15-метровая дорожка, которая заканчивалась большой каменной площадкой. По площадке бродил один-единственный Конь серой масти.
— О, есть свободный Конь! — обрадовался архангел и заспешил по дорожке. — Не отставай, чадо.
Карманник пошёл за проводником. На полдороге Гавриил остановился:
— Какой номер у твоей гостиницы?
— Не помню, — Сидоркин достал бумагу, развернул, повертел, сунул гиду. — На, смотри.
— Я не умею читать, — погрустнел Гавриил.
— Сочувствую, — без сочувствия в голосе посочувствовал ворик. Он приблизил бумагу к глазам, вгляделся. — Номер четыреста пятьдесят шесть.
— Чтоо? — удивился архангел. — Таких номеров здесь нет.
— Как, нет? — тут же удивился Саня, он вновь заглянул в листок. — Четыреста пятьдесят шесть. Ясно написано, четыре, пять, шесть…
— Так бы и молвил сразу, — протянул гид. — Четыре, пять, шесть. А то назвал какую-то странную цифру.
— А какая разница? — не мог карманник взять в толк.
Где-то рядом заиграл «Вальс». Сидоркин стал оглядываться.
Архангел задрал белую хламиду, залез в карман тёплых шерстяных брюк и вытащил сотовый телефон, нажал кнопку:
— Извини, чадо, — поднёс к уху. — Я весь внимание. Когда!? — его лицо исказило неподдельное негодование. — Послушай, Святой Патрик! Я только что разделался с душой. Я устал и хочу спать. — Гавриил скривился. — Я знаю, что люди имеют обыкновение умирать. Но я только что… Здоровье не
