Архангел недоумённо посмотрел.
— Что ты смотришь!? — закричал Санёк. — Я не сошёл с ума! Иисуса убил дьявол и виноват в этом сукин сын «Б»! Он то, думаю, знал, куда Иисус летит! А если не знал, то я бы ему сказал! Но долбанный очкарик не проявил ни капли интереса! Предупредил бы его в субботу, как я просил, и Иисус бы остался жить! — Сидоркин шумно выдохнул и потише дополнил. — Теперь я попаду в ад, в настоящий ад, а вашему существованию скоро придёт конец.
Негритос перестал жевать, глядя на разъярённого грешника.
— Ладно, бывай, — Саня двинул к входным дверям.
Архангел покачал головой:
— Чадо спятил!..
Сидоркин собрался войти во дворец, но ангелы скрестили огненные мечи.
— Стой, куда прёшь? — высоким баритоном сказал один.
— На суд, — ответствовал наш герой, немного отступая.
— Повестка имеется? — спросил другой страж.
— Имеется, — Саня порылся в кармане пиджака… затем в другом… протянул небольшого формата фиолетовый листок.
Ангел вложил меч в ножны, внимательно просмотрел бумагу. Отдал назад:
— Проходи.
Стража расступилась. Карманник взялся за дверную ручку. На плечо легла рука, и раздался хриплый грубый голос:
— Минутку, приятель!
Сидоркин покосился на кисть: она была большая, с длинными толстыми пальцами и грязными ногтями. Ворик повернулся и увидел перед собой плечистого мордатого верзилу. Щёки и подбородок покрывала трёхдневная щетина. Тёмные, с красными жилками, глаза смотрели мрачно. На верзиле был надет белый халат, спереди был повязан кожаный фартук, как у мясников. На голове возвышалась шапка вьющихся волос.
— Отойдём, поговорим, — предложил верзила, убирая руку с Санькиного плеча.
— А в чём дело? — забеспокоился Сидоркин.
— Попался, маньяк! — прозвучал голос снизу.
Карманник опустил глаза, увидел голову льва, выглядывавшую из-за спины человека в фартуке.
— Я — Голиаф, — произнёс человек. — Повар Теобальдуса. Ты оскорбил моего господина и друга. Надо извиниться.
— Обозвал занудой и макакой! — вякнул лев. — А также хотел содрать с меня шкуру. Я уж не говорю о такой мелочи, как его попытку загнать меня на пальму Иисуса!
Сидоркин молча переводил взгляде повара на зверя, наконец, сказал:
— Ясненько… — и вдруг метнулся к дверям, хотел проскочить внутрь.
Ангелы оттолкнули грешника. Повар схватил Сидоркина за горло:
— Удрать намылился?! Не пройдёт! Извиняйся! Или оторву руку!
— Лучше ногу, — встрял лев. — Пусть прыгает!
— Как скажешь, Теобальдус, — согласился верзила. — Можно и ногу.
Сидоркин схватился обеими ладонями за волосатую руку, но не смог ничего поделать. Хватка у гиганта была железной.
— Ну! — вымолвил последний.
— Я не буду извиняться перед этим мерзким котом, — просипел карманник.
Его ноги тут же оторвались от поверхности.
— Ты хорошо подумал? — флегматично спросил повар.
Сидоркин смог лишь кивнуть.
— Голиаф, отведи этого психа в скотобойню, — прыгал лев. — Там ты отрубишь ему ногу. Здесь ходят, могут увидеть…
— Ты прав, Теобальдус, — повар опустил Санька на плиты двора, отпустил горло, схватил за шкирку. — Пойдём-ка!
И тут рядом раздался категоричный женский голос:
— Что здесь происходит?
Верзила выпустил карманника… тот схватился за горло, хлопая глазами и кашляя.
Зверюга поджала хвост и воскликнула:
— Бабушка! Как я рад, что ты приехала! — Лев льстиво замурлыкал.
— Не называй меня бабушкой! — строго сказала женщина, подходя ближе. Она остановилась между Саней и Голиафом.
Верзила посмотрел на неё смущённо, смиренно опустил руки и смиренно же сказал:
— Добрый день, Анна.
— Объясняйся! — не ответила женщина на приветствие.
Гигант молчал, переминаясь, лев вилял хвостом.
Сидоркин последний раз кашлянул, отнял руку от горла, посмотрел на источник неожиданной помощи.
Это была женщина лет 50-ти, с энергичным и очень притягательным лицом. Каштановые волосы до плеч стянуты сзади простой чёрной резинкой. Среднего роста фигуру элегантно обтягивало длинное приталенное зелёное платье.
— Я жду! — нетерпеливо продолжила дама.
Из дверей замка вышли два архангела и светловолосый мальчишка с крылышками за спиной. Увидев женщину, троица приостановилась, отвесила синхронный неглубокий поклон и направилась к забору. Женщина кивнула в ответ.
— Э-э, бабушка, мы с Голиафом просто встретили старого приятеля, — стал объяснять лев. — Вот, э- э… говорили за жизнь.
— С каких это пор ты стал дружить с душами? — подозрительно произнесла дама, переводя взор на Сидоркина.
Тот несмело глянул в тёмные глаза под тонкими изогнутыми бровями.
— И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!
— Бабушка, я не вру! — затянула зверюга. — Я добрый, ласковый и весёлый лев.
— Сколько раз повторять, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! — заявила женщина. — Душа, как тебя зовут? — обратилась она к карманнику.
— Саня, — пробормотал вор.
— Значит, Александр. Александр, расскажи, что здесь произошло.
Сидоркин ненадолго задумался. Лев с испугом смотрел на него, верзила разглядывал свои кирзовые сапоги.
— Извините, но врать вам я не буду, а правду рассказывать не хочу, — изрёк вор. — Никогда не был стукачом!
— Молодец, что не хочешь врать, — похвалила женщина. — А сказать правду не есть грех. Зарвавшихся типов надо учить! Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело, конечно, твоё… Ты куда шёл?
— На суд.
— Пойдём, я тебя немного провожу, — дама приблизилась к входу, ангелы отдали ей честь мечами, обернулась. — Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтобы ни его, ни тебя я не видела, пока буду здесь! Идём, Александр.
Ангел суетливо распахнул створку, Сидоркин проник внутрь замка вслед за спасительницей.
Саня и женщина пошли по безликому коридору с белыми стенами и электролампочками под потолком.
— Вы кто? — спросил карманник. — Хотя, догадываюсь. Вы — Бог-мать.
