— Извини, — буркнул я и отвернулся.
Шаги ее прошуршали по песку.
— Вот эта палочка подойдет? Значит, куда? Сюда?
И мы попробовали еще раз, с палочкой. И еще раз. И еще.
— Ладно, брось, — не выдержал я наконец. — Все равно никакого смысла. — Йерр права, я ничего не смогу сделать сейчас. — Я не могу рисковать, прости. Я не один. Придется подождать.
Если меня пристукнут, малышка умрет. И Иргиаро я вряд ли сумею помочь. Просто лишний раз покажу, что крылатая тварь — сообщник убийцы.
— Да, — глубокомысленно изрекла Маленькая Марантина, — По точкам бить опасно. Меня предупреждали.
Она так и не поняла. Что ж, это даже к лучшему. Терпеть не могу выглядеть смешным. Сейчас ты дашь мне бадейку, я помочусь и пойду раскидаю треверргарскую стражу одной левой… то есть, одной правой. Только пописаю на дорожку, и всех раскидаю.
— А ты как учился? — спросила Маленькая Марантина, — По муляжу, или… — замялась, быстро глянула в сторону, — По муляжу?
— По себе. Таосса показывала на мне. Потом я на ней показывал, как запомнил.
Всем вещам, связанным с точками, обучает Старший Аррах. Любого аинаха.
— Тогда я буду тоже на себе, — загорелась она, начала щупать свой живот.
— Лучше не надо, — не попадет ведь, полагается ставить пальцы ученика на точку, хотя бы в первый раз, — Я потом покажу, если получится.
Она не слушала.
— Вот здесь, да? Тыкаем с размаху. Ай!
— Перестань, слышишь? Там сердце рядом.
Выключишься еще у меня, а я и привести тебя в чувство не смогу, медуза вареная.
— Почему не получается? — Маленькая Марантина сделала рожицу обиженного ребенка, — Я что-то делаю не так? Мне говорили, нужна не сила. Нужно что-то другое.
Сила — просто для того, чтобы подействовало на меня. Той же Таоссе достаточно было бы легонько меня коснуться…
— Я научу тебя. Сядь, успокойся. Что смогу — покажу. Слово.
— Слово? — уцепилась тут же.
Как клещ.
— Если получится.
Кто его знает, как все повернется. Иргиаро вон до сих пор не показал, как уходить в Нигде. Времени нет, не совпадаем…
— Ну вот, — надула губки Маленькая Марантина, — Опять на попятный.
— Скажем так — если останусь жив.
Она засмущалась, какое-то время разглаживала мою котту на коленях, потом посмотрела на меня:
— Почему бы тебе не остаться в живых?
— Я не против, — усмехнулся я. — Как получится.
Все зависит от того, кто заправляет там, в Треверргаре. Но я не могу, не могу встроиться в этого вашего отца Дилментира! Он мне не был нужен, я его не прокачивал, на черта мне сдался капеллан… Ты говорил, Учитель, ты говорил:
— Не упускай деталей, наследник. Помни, отправной точкой расклада может оказаться все, что угодно. Подстреленная охотником птица. Пыль на шкафу. Чернильное пятно на рукаве каллиграфа. Чих старого деда.
Ты говорил это, я кивал, я думал, что понял тебя, и вот — сел в лужу. В большую-пребольшую лужу. Я не чувствую этого человека, напрочь не чувствую. И имею две абсолютно равноправные, одинаково проработанные линии. И какая из них — реальность, зависит от поведения 'старенького, доброго, тихого, исполняющего свой долг, незаметного'…
— И что ты собираешься делать, чтобы получилось? — спросила Маленькая Марантина.
— Сначала собираюсь прийти в форму и только потом чем бы то ни было заниматься.
— И чем же ты собираешься заниматься, когда придешь в форму?
Она потихоньку заводилась. Хорошо. Все лучше, чем опускать руки. Нельзя ломаться. Никогда.
— Выяснить, что в Треверргаре. А там — посмотрим, — вытащу Иргиаро, скажу Ульганару, чтобы не грыз себе печенку, может, скорчу рожу сторожевому псу… — Видимо, я собираюсь в Каорен.
— Меня интересуют более близкие планы, но ты, кажется, не желаешь со мной ими делиться. Например, что ты собираешься делать с оставшимися Треверрами?
Скоро уже засопим и начнем таращить глаза. Хорошо. Молодец. Соберись, а то еле ползаешь, как мороженая рыба.
— Треверры больше не входят в мои планы, — сказал я. — Ближайшие планы — узнать, где Иргиаро и куда делся твой приятель.
— Мой приятель — Иргиаро, не так ли? — она подняла брови.
— Твой приятель — отец Арамел, — фыркнул я, — Иргиаро — это Иргиаро.
Мой ученик, между прочим. Уже почти научившийся быть злым. По крайней мере, сам так считающий.
Маленькая Марантина уселась поудобнее, с интересом разглядывая меня.
— Почему ж ты так ненавидишь отца Арамела?
Я ухмыльнулся:
— Он испортил мою сахт.
— Да, — она всплеснула руками, — Точно. Испортил.
— Угу. Напрочь.
— Какой негодяй! Надо его тоже убить.
— Зачем?
— Ну, как зачем — сахт испортил. Бессовестный!
— Ничего, — я снова фыркнул, — Им и без меня есть, кому заняться. Не из-за сахт, конечно.
Ты ведь не поверила мне, Маленькая Марантина. Ты просто опустила руки и не хотела бороться. А теперь ты потихоньку оживаешь. Ну-ну.
— Дознаватель не будет стеречь труп, — сказала она, — Дознавателю расскажут, что убийца бежал. Дознаватель…
— А вот и нет. Спорим? — жаль, по рукам не ударить, — Он возьмет его.
— Арамела? — недоверчиво хмыкнула Маленькая Марантина.
— Ты дура. Его секретарь — отличный парень. Скрутит твоего кальсаберита, тот и пикнуть не успеет. Борьба лиаров, знаешь ли.
Она помолчала. Потом тряхнула головой:
— Ну ладно. Предположим, Арамел убил Иверену. Зачем?!
— Иверену и Гелиодора, — сказал я. — Обоих. Именно — обоих.
— Обоих. Зачем?
— Деньги, — сказал я. — Нурраны. Наследство.
Взяла. Распахнула глаза, тут же ринулась в бой:
— Но Рейгред — не послушник!
— Куда он денется, — усмехнулся я. — У кальсаберитов — власть. А он любит власть, твой Паучонок.
Между прочим, ни с того, ни с сего не позволили бы ему, не принявшему даже послушание, не говоря уж об ошейнике, не позволили бы просто так шляться в монашеском облачении. Завязан он уже с кальсаберитами, откажись они его брать — скандал устроит, силой пробиваться станет…
— Хм. А если б ты убил и его? — спросила Маленькая Марантина, — Между прочим, почему ты его не убил, когда он приходил в развалины? Монахи тоже не принадлежат роду?
Это, конечно, как посмотреть… Но ведь он не монах еще, Паучонок твой. Просто — клятва оказалась
