Эрхеас, этот вессар?..
Это — пациент, златоглазка моя. Как ты думаешь, если дать ему пару капель из тебя в чашке моей крови, он выживет?
Мы не знаем. Мы не лечили вессаров.
Ладно. Попробуем.
Я взял нож, нашарил в сумке плоскую чашку, сделал надрез — Радвара-энна тихо охнула. Достаточно. Остановил кровь. Йерр подставила шею, я легонько уколол, принял в чашку три капли. Йерр отдернула голову.
— Вот. Пей.
— Это что? — брезгливо скривился Ульганар. — Я тебе что, вампир?
— Обещанное лекарство. Давай подержу голову. Глотай.
— Ты уверен, что это именно то, что нужно? Не спутал, случайно, меня с этим, Мотылем?
Недоверчивый ты наш.
— Будешь выпендриваться — оставлю, как есть. И неделю проваляешься. А то и две.
— Ф-фу, гадость.
Я 'гадость' или лекарство 'гадость'? Кровь как кровь…
Однако выпил. Я сунул ему в рот немножко снега. Он прожевал.
— Спасибо.
Неожиданно зевнул, сморщился недоуменно.
— Так и надо, — сказал я.
Но сам в этом уверен не был. Положил ладонь на лоб ему. Кожа нагревалась быстро. Слишком быстро, черт. Три капли — не много ли? Пациент вдруг вздрогнул всем телом раз, и другой.
Готов. Спит. Пульс зачастил, дыхание резкое, судорожное. Радвара-энна нагнулась к Ульганару, разглядывая, оттянула веко…
Это — как экесс. У вессара — экесс. Странно.
Йерр, его надо в дом. Мы пойдем к Радваре-энне.
— Что с ним, Сущие?.. Ты ж ему крови своей дал… — Радвара-энна смотрела на меня расширившимися глазами, рука дернулась коснутья меня и бессильно упала на колено. — Релован… — робкий шепот, — Малыш…
Да, Радвара-энна. Да. Вот такая у меня кровь.
— Так получилось, — я улыбнулся.
Она покачала головой, зябко повела плечами. Все-таки протянула руку, стиснула мои пальцы.
Спасибо, Радвара-энна. Спасибо.
— Ему теперь сутки лежать. Придется вернуться к тебе.
— А эти… 'хваты'?
— Они вдогон пошли. А мы — останемся. Ненадолго.
Радвара-энна кивнула. Поднялась.
Я устроил сумки на спине Йерр, сам взял Гера. Плечо потерпит. Недалеко идти.
Горячий, но в меру. Это все-таки — не экесс. Экесс бы он не выдержал. И Йерр не смогла бы помочь.
Пойдем, маленькая.
Да. Те вессары, они ушли веером на закат и на тепло.
Это хорошо. И — следы, девочка.
Мы пойдем сзади, Эрхеас. Следов не останется.
Нет, действительно, все складывается довольно удачно. Йерр поведет его, она — Аррах, и плевать, что больной — вессар. Все будет в порядке. И, скорее всего, ты выживешь, Гер. И я скажу — уйти никогда не поздно. Зачем давать старому Пауку радость хоть какой-то мести? Лучше — исчезнуть вместе с нами. Уговорю попробовать. А доберемся до Каорена — сдам его Эдаро на прочистку мозгов. Уж кто-кто, а последний мой учитель здорово умеет прочищать мозги. Может, из тебя еще получится игрок, Гер? Нет, ну, в самом деле…
Радвара-энна забежала вперед, отворила дверь.
Скрипнула в ответ другая — из комнаты в сени.
— Ба, это ты, ба? — окликнул глуховатый голосок.
Летери. Отшагнул назад, в комнату, увидал меня с Ульганаром на руках, Йерр с сумками.
— Ой… — попятился.
На печь пациента закидывать резону нет. Свалится еще. Да и не замерзнет, вон тепленький какой. Я прошел к лавке, Радвара-энна сдернула с печки перину.
— Давай сюда. Здесь положим. Все, отходи, — осторожно опустил Гера на постель.
— Ба, чего это с господином Ульганаром? Поранетый?
— Поранетый, поранетый. Спит он, лекарство ему дали… Э, а ты чего здесь? Я тя куда послала?
— Баба Радвара! — вскрикнул мальчишка отчаянно, я обернулся — глаза и нос красные, распухли, плакал? — Баба Радвара! Господин убивец… в смысле… господин кровавый наследник! — кинулся в ноги, я еле успел перехватить, резкое движение отозвалось в ключице, — Батька мой… — пальцы мальчишки вцепились в складки сахт, светловолосая головенка ткнулась мне в грудь, — Господин Мельхиор батьку запер… казнить хотит… — вскинулся, в глазах ужас, тоска:- насмерть казнить! Помогите, господин кровавый наследник! — сделал попытку сползти вдоль меня на пол — неуютно ногами в воздухе болтать, я выпустил его, и парнишка, поднырнув под левую, с воплем:- Смилуйтесь! — обхватил мои сапоги, — За ваши же дела невинного жизни решат… Господь вам зачтет, господин!..
— Встань, — хотел сказать я, но получилось плохо.
Горло сдавила глухая ярость.
На безответных отыгрываешься, Паук?
Думал, меня здесь уже нет?
— Не вздумай, слышишь? — прошептала Радвара-энна, — Убьют тебя, и ему не поможешь.
— Оставь, Радвара-энна.
Я нагнулся, поднял Летери. Поглядел в запрокинутое лицо с мокрыми дорожками на щеках.
— Никогда не становись на колени, — сказал я. — Ты — мужчина.
Он сглотнул, всхлипнул.
— Твой отец будет жив. Слово Эдаваргона.
Стуро Иргиаро по прозвищу Мотылек
Когда деревня и поля остались позади, я немного спустился. Принялся рыскать из стороны в сторону. Услышал внизу собак — не скоро и не там, где ожидал. Посвистел им с неба — мне ответил гулкий лай Уна. В нем явственно слышалось облегчение. Я сделал пару кругов над бегущими по кустам собаками и снова взял курс на запад.
Вот и наш лес… кажется. Теперь искать будет не так сложно — костер сверху хорошо виден. По крайней мере, когда я улетал, полыхал он изрядно. Неужели я что-то напутал? Это невозможно, у аблисов врожденное чувство ориентации в любое время суток, в любом пространстве. Меня оно еще никогда не подводило, почему же сейчас… Пропасть! Да куда же он мог подеваться, этот костер?! И почему я ничего не слышу?
Я обнаружил его по запаху. Поляна встретила меня кучей черных обгорелых бревен — видимо, не хватило температуры, чтобы занялись промокшие дрова. Я напрягся — слух мой не отметил ничего. Ничего не понимаю…
Альса… Альса сидела там, где я ее оставил, в той же беспомощной позе. Привалившись плечом к поленнице, уронив руки, низко-низко свесив голову. Ветер мотал длинную распушившуюся прядь. Я содрал и отшвырнул поклажу.
— Родная… любимая моя, да ты что?.. Эй! Это ведь я, я с тобой, я уже вернулся…
