сии стрелы ещё пригодятся мне.
– Вот именно! – воскликнул барон. – Непременно пригодятся. Где они?
– В моём поместье, в Сен-Дени.
– Велите срочно послать за ними, например, вашу камеристку.
Жанна-Антуанетта, облачённая в амазонку и шляпу с длинной белой вуалью, подошла к лошади. Слуга помог ей сесть в седло. Всадница поправила колчан со стрелами, переброшенный через плечо и направилась в Фонтенбло.
На сей раз, мадам д`Этиоль нарушила все правила и нарочито направила лошадь вглубь дворцового парка. Тотчас перед ней появился мушкетёр.
Он вежливо поклонился.
– Мадам, простите за дерзость, но вы слишком далеко заехали. Прошу вас повернуть назад.
– Я знаю, сударь. Просто я хотела видеть капитана Морнея.
Мушкетёр многозначительно хмыкнул, подумав: «Как обычно, всё самое лучшее, изысканное и утончённое, достаётся капитану…»
– Следуйте за мной, мадам.
Жанна-Антуанетта ехала уже знакомой дорогой, проходящей то в тени деревьев, то, сменяясь боскетами причудливой формы. Наконец она достигла стражницкой.
Капитан Морней был несколько удивлён появлением мадам д`Этиоль: «Что надо этой любовнице Ла Шемэ? От такой можно ждать чего угодно… Надо держать ухо в остро…»
Но, завидев женщину, капитан расслабился, её красота и приветливая улыбка тотчас же сделали своё дело.
– О, сударыня! – воскликнул он. – Что привело вас ко мне?
– Желание видеть вас, капитан.
Женщина подошла к Морнею почти вплотную, он ощутил запах её дорогих духов, голова старого вояки закружилась.
– Прошу вас, мадам, – капитан пропустил даму в стражницкую и плотно затворил за собой дверь. – Говорите, мадам.
Жанна-Антуанетта сняла с плеча колчан со стрелами, Морней рассмеялся.
– Сударыня, вы хотели подстрелить кролика?
– О нет, капитан. Эти стрелы – всего лишь муляж. Ими разве что можно украсить маскарадный костюм. Я хотела бы просить вас, сударь, об одолжении…
Капитан напрягся: вот сейчас она скажет, ради чего пожаловала!
– Для вас, мадам, всё что угодно! Если конечно это не угрожает Его Величеству!
– Напротив, капитан. Это может доставить удовольствие королю.
Заинтригованный Морней присел на стул, вытянув ноги, облачённые в ботфорты, начищенные до блеска.
– И что же может доставить удовольствие монарху? – спросил он, делая ударение на последнем слове.
– Сей колчан со стрелами, – ответила дама.
– Вы шутите, мадам? Что за безделица? Зачем она королю?
– Всё очень просто, капитан. Когда я впервые увидела короля, на мне был костюм Дианы и этот колчан дополнял мой античный образ. Увидев его, Людовик вспомнит обо мне… Надеюсь, что вспомнит…
Морней, как человек неглупый, сразу же смекнул: дама была явно влюблена в короля, они когда-то виделись и она снова жаждет упасть в его объятия. Судьба, на которую роптал капитан последние несколько лет, предоставила ему шанс. Да ещё какой!
– Дайте ваш колчан, сударыня.
Жанна-Антуанетта протянула его капитану. Он вынул стрелы, внимательно осмотрел их, затем заглянул в сам колчан.
– Не вижу в этом оружие ничего предосудительного. Итак, если я правильно вас понял: вы хотите, чтобы король увидел эту безделушку? Не так ли, мадам?
– Да, капитан, именно так, – кивнула Жанна-Антуанетта.
– Кхе-кхе… – капитан откашлялся. – Мадам… д`Этиоль, если не ошибаюсь…
– Да, Жанна-Антуанетта д`Этиоль.
– Что ж я помогу вам, но с одним условием.
– Каким, капитан?
– Если вы достигните желаемого, то я подам в отставку с приличным денежным вознаграждением, скажем… пять тысяч ливров. Если нет, то король узнает о том, как к нему попал сей колчан.
– Я принимаю ваше условие, господин Морней. Как говорил мой муж, обещания надо выполнять.
Морней внимательно посмотрел на женщину: да, она могла добиться любви короля!
– А кем был ваш муж, мадам? А… простите, вспомнил – юристом. Надеюсь, что вы также обязательны, как и ваш покойный супруг.
В это же вечер барон Ла Шемэ узнал от своей подопечной, как она ловко передала колчан со стрелами капитану мушкетёров. Барон долго вспоминал: кто же такой капитан Морней? И, в конце концов, оставил эту затею – мало ли мушкетёров у короля!? Разве всех упомнишь!
Морней же, спрятал колчан в свой платяной шкаф, обдумывая как бы получше подбросить его королю. Мысли сменялись одна другой: «Оставить на пороге спальни… Нет, это напоминает подкидыша в корзинке… Повесить где-нибудь в гроте, куда предпочитает заходить король… Что ж, пожалуй… Надо только определиться – в какой именно грот или беседку…»
Глава 20
Король завтракал в полном одиночестве. Он пребывал в дурном настроении, даже поездка в Фонтенбло не привела его в благодушное состояние. Смерть маркизы де Шатору, а вместе с ней и не появившегося на свет младенца, навевали на монарха скорбные мысли. Он постоянно задумывался о бренности земного пребывания, ждал дурных новостей от министров, особенно от Шуазеля и Ришелье, не желал развлекаться, наотрез отказавшись от охоты на вепря, несмотря на то, что королевские егеря выследили лежбище целого выводка.
По окончании трапезы Людовик вообще удалился в библиотеку, взял наугад первую попавшуюся книгу, ею оказалась «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла, и попытался вчитаться.
При изучении первой главы «Божественный Юлий» Людовик практически не задумывался над прочитанным, делая это машинально, лишь бы скоротать время и отвлечься от гнетущих мыслей. Дойдя до убийства Цезаря его верным другом Брутом, Людовик, наконец, заметил вошедшего обер-камергера, который явно пребывал в ожидании: когда же венценосный монарх обратит на него внимание!
– Что тебе Дю Барта? – поинтересовался король.
Обер-камергер поклонился.
– Простите меня за дерзость, Ваше Величество, но наступило время дневной прогулки. Барон Ла Шемэ, герцог д’Эгильон с супругой ожидают ваших распоряжений.
– Хорошо, – Людовик отбросил книгу, – я составлю им компанию.
В кабинет вошёл камердинер де Ла Борд и два молодых камер-юнкера[23] : один из них держал шляпу короля и камзол, другой же – ботфорты из тончайшей замши.
Пребывая в Фонтенбло, Людовик не любил пышных свит, напротив он пытался отдохнуть от версальской напыщенности и ежеминутной суеты. Во время прогулок пеших или конных, а также охоты его обычно сопровождали: барон Ла Шемэ, супруги д’Эгильон и граф Монморанси со своей юной любовницей.
Гуляя по парку, не вслушиваясь в стрекотанье дам и вечное обсуждение политических вопросов высокородными вельможами, король созерцал боскеты, которые под умелой рукой садовника приобрели формы различных животных.
Так, не спеша, прогуливаясь, король и его немногочисленная свита подошли к гроту, в чреве которого были установлены кресла и накрыт небольшой стол с прохладительными напитками.
Людовик с удовольствием укрылся в гроте: жара разморила его. Он с удовольствием опустился в кресло, а предупредительный Ла Шемэ подал ему бокал вина.
