Но его рот накрыл ее губы, глубоко проникая внутрь, в то время как бедра двигались в медленном ритме. Потрясенная и охваченная страстью, она крепче прижалась к средоточию его желания. Каждый его страстный толчок вызывал в ней еще больший жар.
Уин беспомощно изгибалась, неспособная произнести ни слова, так как он полностью завладел ее ртом. Еще больше жара, еще больше восхитительного трения. Что-то происходило, его мускулы напряглись, ее ощущения обострились, готовые к… к чему? Она была близка к тому, чтобы потерять сознание, если он не остановится. Ее руки нащупали его плечи, отпихивая его, но он проигнорировал ее слабое сопротивление. Обхватив руками ее извивающиеся ягодицы, он крепче прижал ее к своему паху. Напряжение было таким острым, что у нее вырвался беспокойный стон.
Внезапно он резко отстранился от нее и оказался в противоположном конце комнаты. Упершись руками в стену, он опустил голову, часто и тяжело дыша и вздрагивая, словно мокрый пес.
Ошеломленная и дрожащая, Уин медленно повернулась, пытаясь привести себя в порядок. Она ощущала безысходность и мучительную пустоту, острую жажду чего-то, чему она не знала названия. Приведя одежду в порядок, на дрожащих ногах она поднялась с кровати.
Осторожно приблизилась к Меррипену. Было очевидно, что он все еще возбужден. Мучительно возбужден. Ей вновь захотелось дотронуться до него. Захотелось, чтобы он обнял ее и сказал, как он счастлив, что она вернулась.
Но прежде чем она смогла прикоснуться к нему, он заговорил. И его тон был вовсе не ободряющим.
- Если ты дотронешься до меня, - гортанным голосом произнес он, - я опять затащу тебя в постель. И я снимаю с себя всякую ответственность за то, что произойдет потом.
Уин остановилась, переплетя пальцы.
Наконец, дыхание Меррипена восстановилось, и он одарил ее взглядом, который должен был смутить ее.
- В следующий раз, - ровно сказал он, - неплохо было бы заранее предупреждать о своем приезде.
- А я и предупредила, - ответила Уин, изумленная тем, что все-таки способна говорить. Должно быть, мое сообщение где-то затерялось.
Она помолчала.
- Твое приветствие было н-намного более теплым, чем я ожидала, учитывая, что ты игнорировал меня на протяжении двух прошедших лет.
- Я не игнорировал тебя.
Уин быстро нашла спасение в сарказме:
- За два года ты написал мне лишь однажды.
Меррипен обернулся, прислонившись спиной к стене.
- Ты не нуждалась в моих письмах!
- Я нуждалась в любом, даже самом малом, знаке привязанности! А ты не дал мне ни одного!
Она скептически глядела на него, в то время как он продолжал хранить молчание. - Ради Бога, Кев, ты даже не собираешься сказать, что рад, что я вновь здорова?!
- Я рад, что ты здорова.
- Тогда почему ты так себя ведешь?
- Потому что кроме этого ничего не изменилось.
- Ты изменился, - парировала она. - Я не узнаю тебя.
- Потому что так и должно быть.
- Кев, - сказала она в замешательстве. - Почему ты так себя ведешь? Я уехала, чтобы вылечиться. Ведь ты не можешь обвинять меня в этом.
- Я тебя ни в чем не обвиняю. Но только дьявол знает, что тебе теперь от меня нужно.
«Мне нужно, чтобы ты любил меня», - захотелось выкрикнуть ей. Она проделала такой длинный путь, но расстояние между ними стало еще больше.
- Я могу сказать тебе, Кев, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы ты отдалялся от меня.
Выражение лица Меррипена было холодным и бесстрастным.
- Мы не отдалились друг от друга.
Он поднял плащ и протянул его ей.
- Надень его. Я провожу тебя до твоей комнаты.
Уин накинула на себя плащ, украдкой поглядывая на Меррипена, который был полон сдерживаемой энергии и силы, заправляя рубаху в брюки. Подтяжки на его спине подчеркивали его великолепное сложение.
- Тебе нет необходимости провожать меня до моей комнаты, - сказала она подавленно. - Я сама смогу найти дорогу, без…
- Ты никуда не пойдешь одна. Здесь небезопасно.
- Ты прав, - угрюмо сказала она. - Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь начал ко мне приставать.
Удар достиг цели. Выражение лица Мерриена стало жестким. Послав ей предостерегающий взгляд, он накинул сюртук.
Как сильно он напоминал ей сейчас того грубого сердитого мальчика, каким он был, когда впервые попал в дом семейства Хатауэй.
- Кев, - мягко сказала она. - Разве мы не можем возобновить нашу дружбу?
- Я и не переставал быть твоим другом.
- Но никем больше?
- Нет.
Уин не смогла удержаться от взгляда в сторону кровати, смятого покрывала на ней, и новая жаркая волна накрыла ее.
Проследив за направлением ее взгляда, Меррипен замер.
- Этого не должно было произойти, - резко сказал он. - Я не должен был…
Он остановился и громко сглотнул.
- У меня не было… уже некоторое время женщины. Ты оказалась не в том месте и не в то время.
Уин никогда не чувствовала себя столь оскорбленной.
- Ты хочешь сказать, что ты так отреагировал бы на любую другую женщину?
- Да.
- Я не верю тебе!
- Верь во что хочешь.
Меррипен подошел к двери, открыл ее и осмотрел коридор.
- Пойдем.
- Я хочу остаться. Мне необходимо поговорить с тобой.
- Не наедине. И не сейчас.
Он сделал паузу.
- Я сказал: пойдем отсюда.
Это было сказано с такой спокойной властностью, что Уин разозлилась. Но она подчинилась ему.
Когда Уин подошла к нему, Меррипен натянул капюшон ее плаща, чтобы скрыть лицо. Убедившись, что в коридоре по-прежнему никого, он вывел ее из комнаты и закрыл дверь.
В молчании они дошли до лестницы в конце коридора. Уин остро ощущала его руку, слегка касавшуюся ее спины. Она удивилась, когда он остановил ее в начале лестницы.
- Возьми меня за руку.
Она осознала, что он намеревался помочь ей спуститься с лестницы, как всегда делал, когда она была больна. Лестницы для нее были особым испытанием. Вся семья боялась, что, поднимаясь или спускаясь, она упадет в обморок и сломает себе шею. Меррипен часто носил ее на руках, не позволяя ей рисковать.
- Нет, благодарю тебя, - сказала она. - Теперь я вполне способна сделать это сама.
- Возьми руку, - повторил он, протягивая ей ладонь.
Уин схватила ее, в то время как грудь ее сжалась от раздражения.
- Я не нуждаюсь в твоей помощи. Я больше не инвалид. Хотя, кажется, ты предпочитаешь, чтобы это
