— Так вот, Володя. Я мог бы это сделать, но не стану. Я хочу дать тебе шанс исправить хотя бы часть своих ошибок. Как ты думаешь, почему я так уверенно говорил, что из вашей затеи ничего не получится?
Заикаясь от испуга и неожиданности, Вовчик проблеял едва слышно:
— Н-не знаю.
Снисходительно усмехнувшись, я пояснил:
— Потому что мне совершенно точно известно, что спецназ уже разработал операцию по нашему освобождению. Более того, я знаю, что она начнется с минуты на минуту. До сих пор они не начинали только потому, что у вас было слишком много заложников и кто-то неизбежно пострадал бы. А теперь, как ты сам понимаешь, риск значительно уменьшился. Я же хочу, чтобы не пострадал вообще никто и чтобы у тебя был шанс заслужить снисходительность суда.
Облизав пересохшие губы, Вовчик выдавил:
— Так вот ты о чем с дружком своим, Безугловым, перестукивался?
Я удивленно приподнял брови.
— Так ты видел? Что же ты Шарину не сказал?
— Тебя, дурака, жалко стало.
Посмотрев на его серьезную физиономию, я убедился, что он не шутит и говорит искренне. И ведь он действительно меня спас от смерти, как минимум один раз. У Шарина рука не дрогнула бы меня добить. И если бы не Вовчик, то так бы оно и случилось. Мне стало даже неловко за то, что я подвергаю его такому испытанию, но сейчас не до сантиментов. К тому же он сам во всем виноват.
Твердо посмотрев в его испуганные глаза, я жестко сказал:
— Ты полагаешь, что сейчас вы с Шариным находитесь в безопасности оттого, что гранатами все окна и двери обвешали? Ошибаешься. Все эти фитюльки, — я качнул пальцем гранату за кольцо, — вам не помогут. Это просто учебные болванки, набитые песком. Понял? И спецназовцам достаточно аккуратненько снять одну из решеток в любой комнате на выбор, тихонечко проникнуть внутрь… Ну, дальше ты, наверное, и сам можешь представить.
Вовчик недоверчиво посмотрел на меня.
— Врешь, Степанов. Признайся, что на понт берешь.
Я не удержался от садистской ухмылки.
— Может и вру… Хочешь проверим?
И еще немного вытянул чеку. Вовчик отшатнулся от меня и едва не упал вместе со стулом. Выставив вперед руку, он жалобно и тихо вскрикнул:
— Не надо!..
Посерьезнев, я спросил:
— У тебя с собой ключ от наручников?
Он поспешно кивнул головой.
— Достань.
Вытащив из кармана ключ, Вовчик с готовностью протянул его мне. Я отрицательно покачал головой.
— Нет, Володя, ты должен сделать это добровольно, без давления с моей стороны. А посему, чтобы не было между нами недомолвок и ты не сомневался бы в правоте моих слов и окончательно поверил мне, я сейчас выдерну чеку, и ты сам убедишься, что сдаться будет лучшим выходом для тебя. Пойми, я доверяю тебе. И ты должен мне верить и сам, добровольно, сделать шаг к своему спасению. Тогда я с чистой совестью дам на суде показания в твою пользу. А мне есть что сказать в твое оправдание. Пойми, лучше суд и минимальный срок, чем пуля…
Говоря это, я медленно вытягивал чеку согнутым пальцем. Прикрыв голову руками, Вовчик отчаянно взмолился:
— Не надо, Степанов…
Я спросил с улыбкой:
— Надеюсь, ты не думаешь, что я самоубийца?
Честно говоря, меня и самого немного мандраж потряхивал. Все-таки граната, а не булочка с маком. Я всегда испытывал благоговейный трепет перед оружием, даже перед учебным. А вдруг Валька что-нибудь напутал, и не все гранаты учебные? Или просто попала боевая в партию учебных? Таких случаев немало бывало. Но не сделать того, что я хотел, было нельзя, потому что тогда Вовчик просто-напросто не поверит мне, и, наверняка, сделает попытку меня обезвредить. И тянуть время больше тоже нельзя. Вовчик, похоже, уже дошел до кондиции, и мне только и остается, что окончательно перетянуть его на свою сторону. Но если сейчас вдруг появится Шарин…
Закусив губу, я рванул за кольцо. Чека вылетела из запала, и я услышал характерный щелчок бойка. Внутри у меня все похолодело. Почему щелчок? Ведь в учебных запалах нет бойков?!
Лоб у меня моментально покрылся испариной, и я искренне пожалел, что не послушал Вовчика. Сжавшись в ожидании взрыва, я отсчитал положенные четыре секунды, но взрыва не последовало. Прошло еще три секунды… Еще пять… Тихо.
Вовчик так и сидел на стуле, закрыв голову руками и съежившись от страха, когда я осмелился открыть зажмуренные глаза. И тут меня осенило, прямо как будто в голове посветлело. Ну конечно же! Запалы специально ввернули боевые, на тот случай, если бы Шарину вдруг пришло в голову проверить их.
Утерев мокрый лоб освободившейся рукой, я заметил все еще висящее на пальце кольцо с чекой и, усмехнувшись, легонько толкнул Вовчика ногой в плечо.
— Эй, Вовчик, ты не помер от страха? Очнись. Посмотри сюда.
Он несмело поднял голову. Я помахал у него перед носом кольцом, и, отбросив его в сторону, спросил:
— Ну, что? Теперь веришь мне?
На него, беднягу, было жалко смотреть, столько разочарования и обреченности было во всей его сжавшейся фигуре. Страдальчески поморщившись, он ответил с нескрываемой горечью:
— Теперь верю…
И тоскливо добавил:
— Пропади все пропадом…
Устало опустив голову и неловко скрючившись на стуле, он замер в неудобной позе и затих. Я поторопил его:
— Давай, Володя, решайся. Время дорого…
Подняв голову, он посмотрел на меня потухшим взглядом и обреченно произнес:
— Опять фортуна ко мне задницей повернулась… Снова в зону идти? Не хочу больше.
Бросив мне на колени ключ, он сказал:
— Делай, что хочешь, а я устал. Надоели вы мне все хуже смерти…
Я с сожалением посмотрел на его поникшую фигуру, но времени на утешения у меня не было. Ключ у меня в руках и надо торопиться. От Вовчика, похоже, помощи ждать не приходится, ну да и Бог с ним. Только бы освободиться и овладеть оружием.
Взяв ключ, я намерился вставить его в замок и тут услышал голос, от которого у меня все похолодело внутри еще сильнее, чем когда я ждал взрыва гранаты. Голос был негромким, но мне показалось, что он прогромыхал на весь почтамт, настолько велико было мое потрясение.
— Оставь эту затею, Степанов.
Осторожно повернув голову, я увидел стоящего посреди коридора Шарина с автоматом в руках, направленным мне прямо в грудь. Побледневший Вовчик вскочил, услышав голос, и оказался между мной и Шариным. Наверное, это и спасло меня, иначе бы Шарин выстрелил без предупреждения. Нехорошо ухмыляясь, он процедил, поочередно прощупывая нас взглядом:
— Спелись да, сук-ки? То-то я давно замечаю, что вы шепчетесь по углам… Брось ключ, Степанов, он тебе не понадобится.
Говорил Шарин негромко, почти шептал, но за его кажущимся спокойствием чувствовалось холодное бешенство, которому он пока не давал выхода. В злобно прищуренных глазах я безошибочно прочитал свой
