холодок.
Ирт глухо ругнулся и потянул из кожаной петли тяжелый молот-клевец…
8
Даже завязнув в сече, отбиваясь разом от нескольких противников, Фаталия ухитрялась следить за ходом всего сражения и отдавать приказы свои людям.
– Лучники! – кричала она, орудуя мечом. – Бейте направо! Рахат! Прорубайся к Дипу! И держитесь вместе!..
Она видела, как мелькают в воздухе чудовищные дубины братьев Шатулов; видела, как Жон Душегуб, вспомнив свое старое ремесло, ловко орудует в толпе подлыми кинжальчиками, больше похожими на длинные иглы; видела, как малорослые гномы свирепо и безо всяких фехтовальных изысков кромсают топорами Двуживущих.
Бойцы рубились славно, она могла ими гордиться – но вряд ли бы они выдержали напор отборных сил Ордена Смерти, если бы не Танк. Двуживущий, вроде бы, в драке не участвовал. Казалось даже, что он лишь мешает, маячит бестолково в гуще сражающихся вместе со своим псом. Но это было не так. Фаталия видела, как Танк легко, словно невзначай касается открытыми ладонями бойцов – и они будто вырастают на целую голову, а движения их делаются столь стремительны, что воздух гудит, гулко схлопывается и светится. Она видела, как бойцы, благословленные касанием Танка, одним лишь шевелением плеч разбрасывают навалившихся врагов; и видела, что удары мечей не причиняют им никакого вреда.
Да и сам Танк был словно заговорен. О его тело разбивались клинки, о его широкополый, странного вида головной убор ломались палицы, от его запахнутого кожаного плаща отлетали метательные ножи и даже арбалетные болты. Он без усилий перемещался в толпе, и никто не мог его остановить.
Разве только один человек…
Танк крутил головой, и Фаталия знала, кого он высматривает…
Белиал появился из облака черного дыма, вспухшего примерно в сорока шагах от скрежещущего и вопящего людского месива. Маг трижды чихнул, вытер слезящиеся глаза, и несколько минут с явным удовольствием следил за битвой.
Стрелы летели в его сторону – но исчезали бесследно, едва коснувшись шерстяного халата.
Потом Белиал покачнулся, наклонился вперед – и вмиг перенесся в самую гущу сражающихся.
– Привет, – сказал он и поймал Танка за руку. – Тебе не кажется, что твое вмешательство не совсем честно?
– Почему же?
Их мощные голоса были хорошо слышны даже сквозь грохот битвы.
– Не честнее ли будет, если армия станет биться с армией, а один герой-одиночка выйдет против другого?
– Странно слышать от тебя слова о честности.
Неуязвимые, неколебимые – они стояли посреди колышущейся людской массы, словно две скалы в бурном море.
– Ладно. Хватит пустословия, пора перейти к делу.
– Не раньше, чем мы разобьем твоих людей.
Фаталия рвалась к ним, рубила врагов направо и налево, отражала удары. Она догадывалась, что не в ее силах справиться с Белиалом. Но не попробовать она не могла.
– Зачем тебе это, почему ты дерешься на их стороне? Тебя же интересует один Богоборец. Разве не так?
– Эти люди помогают мне.
– Они не люди.
– Не важно…
Танк и Белиал с вызовом смотрели друг на друга. Они не замечали того, что вдруг увидела Фаталия.
Из леса, со стороны Черного Урочища, размахивая оружием, бежали три человека.
Ирт. Горр.
И Богоборец.
Белиал не должен его заметить!
Фаталия еще яростней рванулась вперед.
Главный враг был совсем рядом…
– И все же – давай поговорим.
– Неудачное время ты выбрал для разговора. Я сейчас слишком занят.
– А если так? – Белиал поднял руку и щелкнул пальцами.
Фаталия кинулась на мага, не надеясь поразить его мечом, но рассчитывая сбить на землю подножкой или подсечкой – дать шанс Танку, спасти Богоборца, и весь свой отряд спасти: и кузнеца Сласа, и Рахата, и Лерика, и сестричку Фиву…
Лязг оружия и людские крики странным образом растянулись; вопли раненных превратились в рык, посвист стрел обернулся гулом. Воздух сделался вязким, всякое движение замедлилось, а через миг и вовсе остановилось.
Фаталия изо всех сил тянулась к Белиалу – но мышцы ее закаменели, кожу будто воском облили. Она рвалась вперед – но тело ее не слушалось.
Все замерло. Люди превратились в статуи.
Установилась полная тишина.
И лишь два голоса звучали в ней.
9
Безумие продолжалось. Они собирались ввязаться в самую горячую, самую масштабную схватку из всех когда-либо виденных Глебом. Они мчались в свалку, в дикую мясорубку, вместо того, чтобы драпать от нее со всех ног.
Грохотала, лязгала, скрежетала сталь. Вопили, хрипели люди. Кто-то то ли песнь пел, то ли молился:
– И сказано: сила его бережет дружину его; сказано: каждая смерть его – жертва на алтаре справедливости; сказано: каждая жизнь его приумножит число друзей его и число врагов его…
Ирт бежал на полшага впереди. Он тоже бормотал что-то, кажется, вторил этой странной молитве:
– Сказано: путь его будет пройден, и смерть побеждена… Сказано: дело его – дело многих, жизнь его – жизнь каждого…
Глеб вдруг понял, что все эти слова – о нем, о Богоборце. Это ему пели песнь, это ему молились.
Это за него сражались.
За него гибли…
Он обогнал Ирта. Он уже наметил свою первую жертву: человек в маске Смерти бестолково размахивал черным мечом над головами товарищей, пытаясь пробиться в первые ряды сражающихся.
Глеб представлял, как его копье пронзит открытую шею Двуживущего.
И Глеб знал, что одним этим убийством дело не ограничится.
Он почувствовал силу. Сила рвала его изнутри, она искала выход.
Глеб рванулся вперед, словно стайер перед финишем – и будто окунулся в густой холодный кисель.
Все замерло.
Время остановилось.
10
Капля крови висела в воздухе. Танк раздавил ее пальцами и посмотрел на Белиала.
– Ты замедлил время?
– Скажем так – я остановил ход некоторых событий.
Неподвижные люди рубили друг друга мечами. Их открытые рты были запечатаны криком. Застыли в воздухе стрелы, остановились клинки – даже смерть была вынуждена подчиниться могучему магу.
Богу?..
– Теперь нас никто не слышит, не отвлекает, так что давай спокойно поговорим, – Белиал с интересом разглядывал Танка. – Я попытаюсь кое-что угадать, а ты скажи, где я ошибаюсь… Занятный у тебя вид, не
