сами!.. — Ну а теперь, — подвел он наконец-то итог, — теперь это нужно отнести на холод. Пусть настоится три дня и три ночи, а после можно принимать. Процедите через сито и пейте — чашку после ужина и две чашки строго перед сном. С утру от несчастной любви и следа не останется — не то что в сердце, в кончике ногтя. Проверенное средство, всегда безотказно срабатывает.
— А что ж эти три дня — я мучиться должна? — надула губы Глаша.
— Нет, дорогая синьорина, вы будете наслаждаться чистым, хоть и невыразимо грустным чувством, понимая, что больше такого с вами не повторится никогда в жизни. Поэтому, пока предмет ваших страданий будет рядом, дорожите каждым мгновением. А вот когда он уже вас покинет, тогда-то зелье это и облегчит вам горечь расставания. Но только тогда и только как я сказал! Иначе не будет эффекта, — строго добавил он.
Делать нечего, Глаша согласилась дорожить сердечными муками…
— А это что? — спросил он вдруг, взяв со стола последнюю, оставшуюся неиспользованной подвядшую травинку.
— Не знаю, — пожала плечами Глаша. — Видно, вместе с каким-нибудь цветком сорвалась. Сорняк какой-то, выбросьте.
— Выбросить?! — заорал Винченце. — Да ты хоть понимаешь, что это такое?! Это то самое сокровище, из-за которого я здесь убил столько времени! Это та травинка, в поисках которой я облазил в здешних местах все заросли, повстречался со всей крапивой, ободрал все колючки!.. — Бог ты мой! Неужели это она?! — воскликнул Винченце, в восторге потрясая чахлой былинкой.
— Что в ней хорошего, в траве вашей?
— Это и есть недостающий компонент эликсира бессмертия! — заявил маркиз, трепетно заворачивая былинку в кружевной платочек и пряча в нагрудный карман. — Это бесценное растение, невероятно хрупкое. В Европе оно давно перевелось. Я думал, его вовсе не осталось в природе! Человечество возделывает пашни и сады, заботясь о том, что считает для себя полезным, и уничтожая все, в чем не видит практической ценности. И вы никогда не обретете бессмертие, — укорил он Глафиру, — потому что всегда пытаетесь перекроить мир под себя!..
— Правда, что ли? — спросила она с уважением и недоверием.
Глава 16
Леший наш как соловей
Утро все поет —
Спер у ведьмы пять рублей
И в кабак идет!
Зелье и вправду помогло Феликсу быстро поправиться. Через два дня он уже смог подняться с постели. А еще через день Винченце прислал за ними коляску.
На этот вечер Винченце назначил большой simposio. В гостиной у барона фон Бреннхольца собралась разнообразная публика. Присутствовал сам барон, баронесса. Их сын сидел тут же, насупившись, не глядя на фланирующего по зале меж гостей итальянца. Впрочем, Винченце тоже не обращал на бывшего приятеля внимания.
Для господ слуги расставили кресла и стулья, челядь выстроилась у дверей, тихо шушукаясь, жадно прислушиваясь к разговорам. Все это до странности напоминало недавнее театральное представление в честь именин хозяйки, с той лишь разницей, что не пригласили соседей-помещиков, да никто не вырядился в маскарадные костюмы.
Зато присутствовали персоны поважней.
Днем ранее в усадьбу прибыл долгожданный лорд Дэкстер — шотландский дядюшка Винченце. Даже не отряхнув дорожную пыль с одежды, он прямо с порога принялся громогласно отчитывать своего непутевого племянника. Опешившим хозяевам единственно не пришлось краснеть, потому как ругался лорд Дэкстер на незнакомом им английском языке, хоть и с шотландским рычанием. На удивление, Винченце выслушал гневную тираду родственника с совершенной невозмутимостью. А вместо оправданий пригласил пройти в библиотеку, полюбоваться на собранный им гербарий. Поджидавшие под дверью барон с супругой подивились, насколько дядюшка-лорд уважает, оказывается, ботаническую науку. Безмолвная демонстрация сушеных листиков и цветочков мгновенно смирили гнев дяди и привели в полнейшее благодушие. Покинув библиотеку, лорд Дэкстер на робкое обращение хозяйки милостиво согласился не только откушать чаю, но даже задержаться с визитом на пару дней…
Также одним из последних в гостиную вошел отец Тимофей, настоятель родного монастыря Феликса. Игумена сопровождал староста Малых Мухоморов. Увидев дедушку, Глаша бросилась было к нему, но, смутившись важного чернобородого священника, подошла чинно, не бегом.
— Батюшки, как выросла! Невеста! — благожелательно прогудел игумен, благословив поклонившуюся девушку.
Оглянувшись на вновь прибывших, Винченце поспешно переместился в другой конец залы. Усевшись на подлокотник кресла, где сидел лорд Дэкстер, беседовавший с хозяином на ломаном французском, итальянский племянник зашептал ему что-то на ухо, косясь на отца-настоятеля. В ответ дядюшка кивнул и, не прекращая вежливой беседы, тоже взглянул на священника как бы вскользь.
После, в течение вечера, Феликс будет неоднократно ловить на себе подобные оценивающие взгляды этой парочки, как будто сравнивающей его с крестным отцом. Винченце даже, не скрываясь, подмигнул ему, непонятно отчего весело…
Как объяснил игумен — густой бас разнесся по гостиной, — они совершено не предполагали сюда заезжать, направляясь в дальний, расположенный за озером скит. Но проехать мимо не позволила поджидавшая на перекрестке ватага мальчишек.
— Что тут у вас за собрание честного народа? — полюбопытствовал отец Тимофей. — Чудо какое случилось аль явление феноменальное? Неужто леших с русалками поймали? — и, посмеиваясь, пихнул локотком в бок старосту.
— Сама не знаю! — развела руками хозяйка.
И тогда в центр залы вышел заинтриговавший всех Винченце и попросил минутку внимания.
— Уважаемые господа и синьоры, — сказал он, — я созывать сюда вас всех собираться сегодня по важный причина. Как вам, верно, становиться известно, в последние дни возникло большое много разных олухов… То есть, scusi, слухов.
— Да уж! — закивали некоторые. — Чего только народ не придумает. Чепуха, конечно, да все ж на душе неприятно.
— Что ж сразу чепуха? — обиделся староста.
Но Винченце жестом остановил назревающую перебранку:
— Слухи распространяться самые невероятные. Но, как говорится, нет дыма без костра, и породившие их события многим могут показаться куда более фантастическими. Посему я предлагать разом покончить с заблуждениями и расставить все точки по буквам. С вашего позволения, я попрошу Серафима Степановича изложить все обстоятельно и по порядку. Per favore, santo padre!
Винченце вернулся на подлокотник кресла дяди (хотя рядом для него лакей придвинул стул), а вперед вышел Серафим Степанович. Старец поклонился, пригладил ладонью бороду и начал рассказ.
Первые же слова заставили поразиться старосту, а отца игумена довольно хлопнуть по колену и шепнуть старому другу:
— Проиграл ты, братец! Зря об заклад бился.
Это Серафим Степанович объявил, что русалок, из-за которых его с помощником сюда прислали, в природе не существует — что само собой разумеется. Равно как и банды разбойников, якобы напавших и ограбивших монастырского поставщика. А вот это уже стерло ухмылку с лица настоятеля.
— А кто ж его тогда это, по голове дубиной бил? — строго спросил он монаха.
