Андрей втянул голову в плечи и опустил глаза вниз. Он увидел, как щегольские остроносые ботинки коллекционера (зачем этой старой перхоти такие новомодные ботинки?) постояли несколько секунд возле него, потом послышалось довольное хмыканье, и ботинки удалились к противоположной стороне тротуара.
Дорин поднял глаза и увидел, что Глеб Аверьянович внимательно рассматривает содержимое «тары» Маркиза, проще говоря, интересуется, сколько тот насобирал. Еще раз удовлетворенно хмыкнув и ни копейки не бросив ни тому, ни другому, Фишерович отправился дальше к станции метро. Несмотря на все свои сокровища, Глеб Аверьянович был скуповат и не позволял себе тратиться на машину, а передвигался исключительно на общественном транспорте. Хотя, впрочем, может быть, поэтому он и смог собрать свои сокровища.
Дорин перевел дух.
– Знакомого встретил? – спросил Маркиз, усаживаясь рядом и протягивая ему горячий чебурек. – Ну и приятели у тебя.
– А ты его откуда знаешь?
– Да он, видно, живет недалеко, часто здесь ходит. Никто не видел, чтобы хоть копейку кому-нибудь подал. Зато у Нюси как-то раз всю кровь выпил – она ему гривенник не додала сдачи.
Нюсей звали «учительницу», торговавшую газетами и менявшую валюту. Дорина поразило, что книги, пачки журналов и газет расположены в киоске так, что киоскерша сама не могла бы быстро выбраться наружу. Понадобилось бы не менее десяти минут и посторонняя помощь, чтобы проложить ей дорогу к выходу.
Маркиз поглядел на телевизор напротив Дорина.
– А-а, – протянул он, – постоянная передача под названием «Посмотрите, я какой…». Или это вторая серия «Посмотрите, я какая»?
Дорин усмехнулся:
– Яш, а почему ты – Маркиз?
– Лет пятнадцать назад один мой знакомый очень хотел издать маркиза де Сада, и я достал деньги. С тех пор и пошло…
– А зачем, – удивился Андрей, – тебе де Сад? Клубничку любишь?
– Да уж какая там клубничка, – улыбнулся Маркиз, – несчастный человек с гипертрофированным эротизмом сидит в тюрьме и сочиняет всякий бред. Я потом жалел, что помог в издании, но уже было поздно. Да и другие потом этого католического проповедника начали печатать.
– Не понял? – встрепенулся Дорин. – Какой же он проповедник католический? Насколько я знаю, он был как раз богохульник.
Яша с сожалением посмотрел на Дорина:
– Маркиз де Сад был католическим проповедником и девственником.
Андрей захохотал.
– Что ты смеешься? Ну, не девственником, но уж насчет извращений – жили они у него точно, только в сознании, да и то как-то криво. Сейчас я за кофе схожу и докажу тебе, оболтусу, что я прав. Ты-то сам не читал?
Он вернулся через пару минут и начал свою речь. Еще через пару минут вокруг них собралась небольшая толпа.
– Скажи мне, молодой человек, если ты живешь в доме и ссоришься с соседями по площадке, ты будешь за ними следить?
– Ну, следить вряд ли, – ответил Андрей, – но посматривать, конечно, буду, чтобы не нагадили как- нибудь.
– А если у тебя с ними никаких отношений? – задал новый вопрос Маркиз.
– Ясное дело, внимания обращать не буду, разве что здороваться. А к чему ты ведешь?
– Значит, если я вижу, что ты следишь за своими соседями, ведешь с ними диалог (подсыпание в суп толченого стекла и намазывание кнопки звонка столярным клеем тоже можно считать репликами в диалоге), жалуешься на них друзьям, то я могу сделать вывод, что они у тебя есть?
– Конечно. И что?
– Ну вот, – ответил Маркиз и собрался на свое место.
– Погоди, – разозлился Дорин, – я ничего не понял.
– Ты, Яков, – сказало лицо «кавказской национальности», – еще обещал про извращения говорить.
– Не понял? – удивился коротышка. – Если ты атеист, значит, для тебя Бога нет. А если ты с ним без конца выясняешь отношения, значит, он есть и постоянно присутствует в твоей жизни. Если ты Богоборец, – значит, верующий, невозможно бороться с тем, чего нет. Иаков, когда боролся с Богом…
– Про извращения скажи, – прервало его лицо «кавказской национальности», – мы все слушать хотим…
– Про извращения? – переспросил Маркиз. – Вот ты, Измаил, с женщинами спал?
– Шутишь, да? – «лицо» оглянулось на блондинку, оставшуюся на своем посту.
– Ас козой?
– Ты что? – взвился Измаил. – Я тебя за такие слова…
– Ну, хорошо, извини, ответь на вопрос – может коза от человека родить?
– Нет, – задумался Измаил. – Нет, у нас в деревне никогда не было…
Вокруг заулыбались.
– А может женщина, – не унимался Маркиз, – родить через задний проход?
– Нет, – опять задумалось «лицо». – У нас в деревне…
– Да, у вас в деревне никогда не было, я знаю, – перебил его Яков, – а вот де Сад считал, что все это возможно. И вообще, у него столько ляпов, что создается ощущение, что он плохо знаком с женской да и мужской физиологией.
– Лох он, твой Сад, – разочарованно протянул Измаил, поворачиваясь, чтобы вернуться на свое рабочее место. – Как можно через жопа родить? Она же для другого сделана.
– Мальчики, – высунулась из киоска Нюся, – менты на подходе…
Небольшая толпа мгновенно рассосалась. Маркиз убрал куда-то свою и Дорина тару, предварительно высыпав оттуда дневную выручку, сел рядом и ткнул Андрея локтем в бок, отчего тот охнул.
– Извини, – прошептал Яков, – я не хотел. Ты ничего не бойся, разговаривать буду я. Лучше бы смыться, конечно, но пока тебя погрузишь… Смотри телевизор, там концерт показывают.
Два сержанта появились через пару минут и остановились прямо перед нашей сладкой парочкой.
– Что, Яков Яковлевич, опять нарушаете? – спросил тот, что был постарше и повыше ростом.
– Почему нарушаю? – удивился Маркиз. – Никакого нарушения нет. Сижу трезвый, смотрю телевизор, не кричу, ни к кому не пристаю. Какое тут нарушение? Любой человек имеет право посмотреть любимую программу, разве нет?
– Но почему здесь? – сержант с трудом сдерживал смех.
– А где? Дома у меня телевизора нет. Я вот нашел единственное место, где могу послушать любимую певицу, а вы мне говорите – «нарушаю».
Сержант оглянулся. Сквозь толстое стекло витрины не доносилось ни звука. На экране известная эстрадная певица старательно открывала и закрывала рот. И это было смешно и глупо, сразу вдруг полезла наружу фальшь, которая в обычной ситуации заглушалась громкой музыкой.
– Вы разве ее не любите? – резвился Маркиз. – Я, например, обожаю. Разве ее можно не любить? Она же – абсолютное совершенство – без единого порока, без единого изъяна, без единого просвета…
Сержант прыснул.
– Да ты что, Маркиз, – проговорил он сквозь смех, – она же действительно неплохо поет.
– Да, – Яков некоторое время смотрел на экран, – ты знаешь, сержант, самое удивительное в них, что ртом они поют точно так же…
Теперь уже смеялся и второй мент, помоложе. Охранник магазина «Электроника», который вышел покурить, тоже хохотал на крыльце.
– Эту хохму, к сожалению, не я придумал, – грустно сказал Маркиз. – А ты знаешь, Коля, что по поведению сотрудника охраны можно определить форму собственности предприятия?
