Зелёная земля

и куда в меня только влезает!

Говорят, это детство в советской стране

отзывается поздним приветом во мне

и оттуда меня истязает…

Дескать, всё, чего прежде недополучил

и т. д. и т. п…Но из детских кручин

я одну только помню, пожалуй:

всё хотелось умчаться в чужие края -

в те края, где теперь-уже-болыпе-не-я

за каретой бегу обветшалой…

24

…чтоб оставили только в покое! Хотя…

кто ж тебя беспокоит, большое дитя?

Да никто тебя не беспокоит.

Хочешь целую жизнь у бирюлек своих

просидеть – да нейдёт к тебе взбалмошный стих,

хоть убейся и хоть всё такое!

Ты и сам-то подумай-ка: полный покой -

он тебе, извиняюсь, конечно, на кой?

Всё равно ничего не удастся:

слово вянет в руках – только срежешь с куста,

а в строфе уж такая, прости, темнота,

словно это глава из кадастра!

Жил бы так, как живётся, как люди живут:

это там было пусто и грустно, а тут

пальцем пошевели – и начнётся…

Что начнётся? Чего только ни пожелай:

мир так полон, что всё уже прёт через край -

прост расчётец: совсем без расчётца!

Видишь, рог изобилья тобой же зажат,

разожми только пальцы – да пальцы дрожат:

их почти уже мёртвая хватка

не даёт изобилью пролиться с небес -

на тебя, отказавшегося наотрез

от всего, что так просто и сладко.

«Нет, большое спасибо»; «Спасибо, нет-нет!»…

Над тобой уже весь потешается свет -

над затворником с чашкою кофе,

заслоняющим свет напряжённой рукой,

для которого только и дорог покой,

но которому нету покоя.

ПЛАН ГОРОДА

А

Начинаем на площади Нету Ни Кроны,

на старинной, где тьма дорогих ресторанов,

посторонних людей и старательных чаек,

собирающих здесь золотые объедки -

всем объедкам объедки, понятно откуда.

Что касается чаек, то чайки – из моря:

это прямо за площадью Нету Ни Кроны -

судя по постоянному пенью сирены.

Разумеется, море сюда забегает:

украдёт что-нибудь и – сбегает обратно.

А купить всё равно ничего невозможно:

это не для продажи, а так… извините.

Жизнь тут жмётся к домам, ибо плохо одета

и в кармане, как водится, вошь на аркане:

этим не расплатиться не то что за завтрак -

за вчерашник и то даже не расплатиться…

даже просто за право стоять в отдаленьи

от безлюдного завтрака в Нет, Ваша Милость.

А духи вылетают серебряной тучкой -

прямо как бы из «Милости» и, растерявшись

на открытом пространстве, сиреневой точкой

исчезают, оставив на память фиалку -

авангардной старушке из бурого камня.

А хороший дымок от хорошей сигары

улетает, совсем ничего не оставив,

в переулок – кривой, как улыбка паяца.

В

Переулок Да Ну Их уходит налево

и наверх… и без нас – и за ним не угнаться

(разве только совсем уже сильно пригнуться

и бежать сломя голову – только зачем же?).

Для начала смотри не забудь поклониться

двум коротким столбам, за которые цепью

переулок прикован к земле… а иначе,

не сказав ничего, он унёсся бы в небо.

Он и так там почти уже наполовину.

Потому и соскальзывают горожане

по кривой траектории вниз и налево.

А внизу и налево живётся прекрасно:

там такой уголок, где сидит старикашка,

у которого кошка с серебряной шерстью

и певучая банка из жести: как хочешь -

можешь бросить монетку, а можешь – улыбку,

и тогда старикашка попросит у кошки

станцевать тебе танец, и кошка станцует.

После этого лучше усесться в автобус -

тут же, на уголке – и отправиться дальше,

по рассеянной улице – в ту же минуту

забывающей начисто о переулке.

С

Это улица имени Глупостей Всяких -

хоть таких, как, допустим, мешочек со смехом,

чашка с дыркой на дне, два непарных ботинка,

леденец – в виде, скажем, зубного протеза

или вот… шоколадка зелёного цвета.

Это всё, без чего совершенно не нужной -

или, хуже того, совершенно не нежной -