Зелёная земля

он, конечно, придёт сюда переодетым -

например, в капитана заморского судна,

в Арлекина, в Пьеро или в Серого Волка,

если не в Белоснежку… а то и в Семь Гномов -

так что знай: если встретишь Семь Гномов толпою -

не Семь Гномов они, но Один Полицейский.

Q

Прочь отсюда, пожалуй: совсем по соседству

расположен (и можно пробраться дворами)

совершенный тупик под прелестным названьем -

Всё Ещё Образуется, Честное Слово!

И оно бы, конечно бы, образовалось,

если только не это бы честное слово

и не эта бы милая фрекен Рулетка,

что живёт в казино Не Хотите Ли Денег.

В гости к ней приезжают в тяжёлых машинах,

в бриллиантах, в мехах – это всё вечерами,

а уходят под утро, под честное слово,

подшофе и – ногами (нередко нагими);

и забавно смотреть, как костлявые дамы -

при мужьях в одеяньях Адама – грохочут

белой костью о кость, в одеяниях Евы.

А смешливая фрекен Рулетка не знает,

что ещё предпринять, и скучает с мартини,

дожидаясь кого-нибудь в смокинге, взятом

напрокат, чтоб понравиться фрекен Рулетке.

Но так поздно приходят лишь американцы

в пиджаках залихватских, чьи крупные клетки

ослепляют крупье – и крупье, ошибаясь,

отдаёт им недельную выручку, ибо

лучше эти убытки, чем крупные клетки!

И, болтая, весёлые американцы,

не кивнув даже в сторону фрекен Рулетки,

отправляются дальше – рассовывать бабки

по игральным машинам, и так по дороге

оставляют весь выигрыш тут, в тупике же

(в той же кассе, как любят шутить старожилы).

Вообще же тупик, если вдруг приглядеться,

очень сильно похож на мешочек с деньгами,

перевязанный так прихотливо и туго,

что измучишься, но нипочём не развяжешь, -

может быть, потому-то тебя тут обычно

застигает отчаянный приступ удушья

и, назад повернув, ты спешишь на свободу -

к небольшому мосту Это Всё Не Напрасно.

R

Мост всегда под охраной: три старые сфинкса

(раньше было четыре, четвёртый скончался)

стерегут его вот уже пару столетий -

от кого непонятно… но мало ли, дескать!

Говорят, на мосту Это Всё Не Напрасно

хорошо предаваться пустым размышленьям

о каких-нибудь не существующих в мире,

но высоких вещах – типа власти и славы.

Так оно потому, что, вися над каналом,

мост опор не имеет (вот разве три сфинкса)

и всё время чуть-чуть подымается в небо:

говорят, миллиметра два-три за столетье

(значит, нам ничего пока не угрожает,

да и рост современников выше, чем предков).

Что до сфинксов, ревнителей местных порядков,

то они справедливы, хотя и суровы,

и напрасно людей за штаны не хватают:

размышляй о высоком себе, ради Бога,

если больше совсем ни на что не пригоден

(это, кстати и есть твой – клинический – случай).

Так возьми себе что-нибудь в голову… скажем,

хоть такую Предельно Высокую Глупость,

как любовь к своей родине (к чьей же иначе!):

ведь на то и придуманы долгие ночи,

чтоб растрачивать их на подобные чувства.

Вспоминай же!.. Иметь превосходную память -

значит помнить о том, чего не было прежде,

у тебя идеальная память: ты помнишь

то, чего вообще никогда не бывает.

Например, вот… счастливое долгое детство

с элегантным и грамотным выходом в юность

или зрелость – с плодами на тонком фарфоре,

подаваемыми на столы (для гурманов),

и так далее… мост подымается в небо

раньше времени – и направляется к раю.

S

Так сходи же скорее: с моста ли, с ума ли -

пробил час, как в романах писали когда-то

(жалко, правда, что не сообщали, который

пробил час… а заманчиво было узнать бы!)

Но часы тут, на набережной Ах, Постойте,

постоянно показывают полвосьмого -

потому и по нраву тебе это место,

это место и время… а утро ли, вечер -

выбирай, что захочешь: ведь ты тут хозяин!

Как рассадишь случайных людей по скамейкам -

так и будут сидеть: не меняючи позы

и вперившись глазами в чужие пределы

по ту сторону моря, песка и тумана.

Как развесишь по мачтам судов легкокрылых

паруса, под какими углами наклонишь -

так и будут висеть, невзирая на ветер,

на прогнозы синоптиков и всё такое.