Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

Бражник Цзе-юй,       «Чуский безумец», воскрес,[647]
Пятеро Ив       распевам внимают хмельным.[648]

На исходе зимней ночи, в снегопад, вспоминаю о доме отшельника Ху

Вестник зари —       барабана мерзлого стук.[649]
Старческий облик       в зеркале видеть могу.
Ветр за окном       встревожил-взвеял бамбук.
Дверь отворяю:       горы в глубоком снегу.
В воздухе реет —       на улицах глухо, мертво.
Сбился в сугробы —       пустые дворы заволок.
Дом Юань-аня, —       как обнаружу его,
Если хозяин       за дверью замкнутой лег?[650]

Осенний вечер в горах

Весь день моросило       в пустынных горах дотемна.
Небесная глубь       вечерней прохладой полна.
Средь хвои сосновой       слепит-блистает луна.
Прозрачно бежит       по камням ручьевая волна.
Бамбук зашумел —       возвращаются прачки с реки.
Лотос качнулся —       рыбачьи плывут челноки.
Пусть отлетел       аромат весенней травы —
На осень в горах       со мной остались бы вы!

Написал, возвращаясь к горе Суншань[651]

Чистый поток       оброс ивняком и травой.
Конь и повозка       медленны, словно скользят.
Воды текут —       река сдается живой.
Поздние птицы       летят в гнездовья назад.
Близ переправы древней —       глухой городок.
Горы осенние       солнце зажгло ввечеру.
К склонам Суншань       труден путь и далек;
В горную келью       вернусь — и калитку запру.

Написал, возвращаясь на реку Ванчуань

Слышу при входе в долину       трезвон порой.
Реже навстречу бредут       лесоруб, рыбак.
Долгий тлеет закат       за дальней горой.
К белым стремлю облакам       одинокий шаг.[652]
Стебель рогатика слаб —       к влаге приник.
Тополя пух невесом —       взмыл на ветру.
Луг восточный весной —       словно цветник.
Тихо грустя,       калитку молча запру.

Жилище в горах

Запер калитку в тиши.       Безбрежен закат.
Вижу — гнездо журавля       на каждой сосне.
Дверцу из веток[653] открыть       случится навряд,—
Редко друг и собрат       заглянет ко мне.
Красные лотосы       сбросили ветхий наряд.
Вешний бамбук — в пыльце,       рощи цветут.
На переправе       огни мелькают подряд.
Собран орех водяной, —       расходится люд.

Живу на покое у реки Ванчуань

В Белый храм[654] воротясъ,       в келью мою,
В стольный не езжу град,       к Зеленым вратам.[655]
К древу у дома припав,       нередко стою,
Даль созерцаю,       вижу селение там.
Белые птицы парят       над сизой горой,
Дикий рис отражен       зерцалом воды.
Словно второй Улин-цзы,       отшельник второй,
Движу скрипучий журавль,       поливаю сады.[656]

В саду весной

В легких сандалиях       после ночного дождя
В утренник вешний,       ветхий накинув халат,
Сад по частям поливаю,       с бадейкой бредя.
Персик румяный цветет,       ивы пылят.
Словно доска для шахмат       делянки трав.
Поднял над рощей журавль       свой наклонный шест.
Столик из шкуры оленьей       к закату взяв,
Прячусь в полыни,       укромных взыскую мест.

Поля и сады на реке