Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

И рассказал Вишвамитре[443] о всем, что увидел нежданно,—
Прост был душою герой, не ведал и тени обмана.
Взявши у братьев цветы, богам совершив приношенье,
Юношам праведник дал священное благословенье:
«Пусть, дорогие мои, исполнятся ваши желанья!»
Рама и Лакшмана, вняв, были полны ликованья.
Трапезу кончив, мудрец, лучший из муни преславных,
Начал рассказывать им преданья времен стародавних.
Тем и закончился день; у старца спросив разрешенье,
На ночь молиться пошли братья — миров украшенье.
Вот на востоке, сияя, луна поднялась молодая,
Раме о дивном лице возлюбленной напоминая.
Счастье почувствовал он, но подумалось вскоре герою;
«Лик этой девы нельзя сравнивать даже с луною.

Рождена океаном луна, как и яд, ее брат,[444]
днем не светится, пятнами ночью покрыта,—
С ликом Ситы тебе ли сравниться, несчастной луне,
о, насколько светлее прекрасная Сита!

Часто ущербной бываешь, женщин в разлуке терзаешь,
Встретишься с демоном Раху — в пасти его исчезаешь,
Мучишь тоской чакраваку[445], лотосу стала врагиней[446],—
Много пороков в тебе, о луна, замечаю отныне!
Кто сопоставить тебя с ликом Вайдехи решает,
Грех неуместности явной, кажется мне, совершает!»
Так, порицая луну, дивноликую Ситу он славил,
Видя, что близится ночь, стопы к Вишвамитре направил.
К лотосам ног мудреца он склонился, хвалу воздавая,
И, получив разрешенье, ко сну отошел Рагхурая.
Ночь миновала, — и вот, проснувшись и брата заметя,
Так Рагхуна?яка стал ему говорить на рассвете:
«Брат мой, смотри: над землей красное встало светило,
Лотосам, чаквам[447] — всему счастье оно подарило!»
Руки сложив, отвечал Лакшмана, брат светлоликий,
Кроткою речью признал могущество Рамы-владыки:

«Видя солнце всходящее, съежились лилии вдруг,
меркнуть начали звезды — зарю увидали,
Так, узнав о прибытье твоем, все земные цари
сразу слабыми стали, бессильными стали.

Звездам подобны цари, ты же — дневному светилу,
Лука тяжелую тьму им одолеть не под силу.
Но посмотри: чакраваки, лотосы, пчелы и птицы —
Все окончанию ночи радуется, веселится.
Так же и бхакты твои, о непорочный душою,
Счастливы будут узнать, что лук переломлен тобою:[448]
Солнце взошло над землей, и мрак уничтожен бесследно,
Спрятались звезды, и в мире свет воцарился победно.
Солнце восходом своим, о Рагхурая великий,
Мощь доказало царям — мощь и величье владыки.
Лишь для того этот лук напрячь им предложено было,
Чтоб проявиться могла твоя величавая сила!»
Брата слова услыхав, улыбкой герой озарился,
Кончив обряд очищенья, чист от природы, омылся;
После молитв ежедневных к гуру пришел несравненный,
К лотосам ног мудреца склонился главою смиренной.

Тукара?м[449]

Перевод В. Микушевича

Ответ святым, спросившим Тукарама, как удалось ему порвать узы мирской жизни

Шудрой[450] родился я, вел я торговлю;
Бог этот наш[451], родовой, наш семейный.
Сам о себе говорить я не стал бы,
Мне говорить приказали святые[452].
Беды мирские меня сокрушили,
Мать и отца схоронил я в печали
И разорился в голодное время,
Собственных жен прокормить неспособный:
Отнял одну из них пагубный голод.
Жизнь моя горькая: стыд и убыток.
Рухнул мой храм[453], и тогда я подумал:
«Незачем скорбное сердце неволить».
И попытался я спеть восхваленье,
Но промолчало усталое сердце;
Только потом помогли мне святые,
Веру желанную мне даровали;
Вторить я стал песнопеньям священным,
И подпевало мне чистое сердце.
Ноги святым омывал я смиренно,
И не печалился, и не стыдился,
Делал добро, если мне удавалось,
Наперекор истомленному телу;
Больше не слушал друзей и соседей,
Возненавидев житейскую мудрость;