Европейская поэзия XIX века

Стон переходит в крик, а плач — в призывы к мести:
Кипит, как Рыжий Крест[279], вся армия предместий.
Но мало ль пламенных ораторов у вас?
Quos ego[280] их смирит мятежников тотчас.
Они, простой сантим жалея братье нищей,
Накормят бедняка речей духовной пищей
И, как тореадор, готовя пир клинку,
Бросает алый шарф свирепому быку,—
Трехцветный стяг взовьют с обманчивым припевом,
Чтоб тигра ослепить — народ, горящий гневом!
Когда ж настанешь ты, о день мечты моей,
Ты, исправитель зла жестоких прошлых дней,
Всеобщий уровень писателей-пророков,
Предсказанный, увы, вне времени и сроков!
Рассудок шепчет мне: «Мир закоснел, он спит,
Он не изменится!» А сердце говорит:
«Тем лучше; бедный раб во дни святого мщенья,
Хоть заблуждается, — достоин всепрощенья!»
Спартак опять мечом властительным взмахнет,
Народ поднимется, низвергнув старый гнет,
Воспрянет легион бродяг, цыган, каналий,
Грязнивших празднества великих сатурналий[281],
Вся грозная орда, что, претерпев разгром,
Умеет воскресать под самым топором.
И сытые тогда, боясь голодной голи,
Врагу предложат часть их пиршественной доли,
Но мститель роковой, чей так прекрасен гнев,
Воскликнет: «Все мое! Я именуюсь — лев!»
И разыграются неслыханные сцены,
Которые Иснар[282] предрек народу Сены:
К пустынным берегам, где зыблется камыш,
Напрасно варвары придут искать Париж;
Сотрется даже след великого Содома,
Соборы не спасут его от божья грома;
И ликованьями я встречу серный град,
Что вихри ниспошлют на зачумленный град;
И молодость моя в минуты роковые
Близ лавы огненной согреется впервые!
Так, разум потеряв, безумный, я взывал
И в ямбе пламенном рыданья изливал;
Я ненавидел все, — кто, страждущий, безгрешен? —
Но каплей радости я скоро был утешен.
Лишь поцелуй да хлеб поэту ниспошли,
И милосердно он простит сынов земли.
Господь, ты спас от бурь мое нагое тело,
Но братьев горести не ведают предела;
При виде их нужды мутится разум мой.
Пошли им благодать, испытанную мной!
Дай манну им вкусить, и стихнут их проклятья;
Ты требуешь любви, — так пусть не страждут братья!
Пусть обездоленный — на сытых богачей
Вовек не обратит разгневанных очей!
Ты, малому птенцу не отказавший в пище,
Пошли голодным хлеб, а мерзнущим — жилище,
Дай зиму мягкую, и в день ее конца
И птицы и поэт благословят творца.

ПЬЕР ЛАШАМБОДИ

Пьер Лашамбоди (1806–1872). — Начинающим стихотворцем появился в Париже в бурном 1830 году и сразу же был захвачен кипучей политической и художественной жизнью столицы. Он принял участие в событиях Июльской революции, откликнувшись на них и своими быстро снискавшими популярность песнями («Национальные песни», 1831). Его песни 40-х годов проникнуты идеями утопического социализма. Наибольшую известность, однако, принесли Лашамбоди басни. Смело вводящая новые аллегорические приемы, то гневная, то лирическая, басня Лашамбоди занята насущными социальными вопросами. В 1848 году поэт был сподвижником Бланки; после монархического переворота 1851 года лишь заступничество Беранже спасло его от каторги, замененной несколькими годами изгнания.

МОЛОТ Перевод В. Дмитриева

Кусок железа был от бруса отсечен
И докрасна был в горне раскален,
Затем на наковальне очутился…
Все бьют его и бьют…
Он, наконец, взмолился:
— Когда же буду я освобожден? —
Вот положил кузнец предел его мученьям
И молот из него сковал.
Недавний раб тираном стал:
Сам начал бить с ожесточеньем…

Холоп, недавно лишь страдавший под ярмом,
Вельможей сделался или откупщиком;
Трибун, в лояльности нам клявшийся публично,