невзирая на это, Арсенов заставил их в мельчайших деталях повторить план завтрашней операции, настаивая на том, чтобы разговор шел на исландском языке. Все его девять соратников были проверенными и хорошо зарекомендовавшими себя людьми. Они были сильны физически и духовно, обладали развитым интеллектом и, что, наверное, еще важнее, были бесконечно преданы своему делу. И все же ни одному из них еще не доводилось принимать участие в операции столь глобального масштаба, которая и сама оказалась бы невозможна, не располагай они NX-20. Арсенову было приятно видеть, что они обладают огромным ресурсом энергии и жизненных сил, которые помогут им скрупулезно выполнить план, сыграв роли, отведенные каждому из них.
Арсенов поблагодарил мужчин, а затем, глядя на них как на своих детей, сказал, вложив в эти слова всю свою душу:
– Ля илляха илль Аллах!
– Ля илляха илль Аллах! – хором ответили чеченцы, и глаза их горели столь сильной любовью, что Арсенов чуть не прослезился. Осознавая грандиозность стоящей перед ними задачи, они, словно прощаясь, смотрели друг на друга, как если бы хотели запечатлеть в памяти черты друзей. Что касается Арсенова, то для него эти люди были настоящей семьей, которую он привел за собой в чужую, незнакомую страну, чтобы одержать великую победу, какой его народ еще не знал. Еще никогда будущее не казалось ему столь блистательным, а осознание правоты своего дела никогда не было в нем столь прочным и всеобъемлющим. Он испытывал благодарность по отношению к товарищам за то, что они пошли за ним и сейчас находятся здесь.
Зина уже собралась идти на второй этаж, но Арсенов взял ее за руку и удержал. Остальные мужчины прошли мимо, поглядывая на них с хитрецой, и, когда миновал последний, Зина тряхнула головой и сказала:
– Нет, не сейчас. Я должна помочь им перекрасить волосы. – Арсенов отпустил ее руку, и она стала подниматься по лестнице, проговорив на прощание: – Пусть Аллах пошлет тебе мирный сон.
Не в состоянии уснуть, как это часто с ним бывало, Арсенов лежал в кровати с открытыми глазами. На второй узкой кровати спал Ахмед, храпя на всю комнату и издавая звуки, напоминающие работающую циркулярную пилу. Легкий ветерок из настежь открытого окна раздувал занавески и приятно холодил кожу Арсенова. Он смотрел в потолок и думал, как это часто случалось с ним в бессонные ночи, о Халиде Мурате и о том, как он, Арсенов, предал своего наставника и друга. Это убийство было необходимо, и все же вина за собственное вероломство продолжала глодать его. Рана в ноге, хотя и хорошо заживала, являлась постоянным напоминанием о том, что произошло в Грозном. Но, в конце концов, Халид Мурат мертв, и с этим уже ничего не поделать.
Арсенов встал, вышел из комнаты и направился вниз по лестнице. Он, как всегда, лег спать в одежде, и поэтому сейчас одеваться ему не понадобилось. Выйдя в холодную ночь, он достал из пачки сигарету и закурил. Низко над горизонтом, в усыпанном звездами небе висела раздувшаяся до невероятных размеров луна. Здесь не было деревьев, поэтому не было слышно и насекомых.
Арсенов пошел дальше, удаляясь от дома. Его бурлящий разум стал постепенно очищаться, успокаиваться. Возможно, после того, как он докурит сигарету, ему все же еще удастся перехватить пару часов крепкого сна перед тем, как в половине четвертого встретиться со Спалко на борту его шхуны.
Арсенов уже собрался возвращаться в дом, как вдруг до его слуха донеслись приглушенные голоса. Насторожившись, он выхватил пистолет и оглянулся. Звуки голосов, плывя в ночном воздухе, доносились из-за двух огромных булыжников, торчавших на краю обрыва, подобно рогам сказочного чудовища.
Бросив окурок на землю, Арсенов раздавил его носком ботинка и стал приближаться к валунам, приготовившись разрядить всю обойму в тех, кто за ним шпионит, кем бы они ни оказались. Однако когда он заглянул за булыжники, то не обнаружил там ни одного врага. Это была Зина, шепотом беседующая с каким-то мужчиной большого роста. Кто это был, Арсенов разобрать не мог. Хотя он не различал слов, но сразу же узнал эти нотки в голосе Зины. Впервые Арсенов услышал их тогда, когда она соблазняла его. Ее ладонь лежала на руке собеседника.
В голове Арсенова застучали отбойные молотки, и он прижал кулаки к вискам, пытаясь унять их. Ему хотелось кричать, видя, как пальцы Зины движениями, напоминающими движение паучьих лапок, перебирают рукав… Кто же это такой? Кого она пытается соблазнить? Рискуя быть обнаруженным, он еще немного продвинулся вперед, и в лунном свете его взгляду предстало лицо Магомета.
Дикая ярость овладела Арсеновым. Его всего трясло. Первая мысль, пришедшая в его голову, была о его бывшем наставнике. «Как бы поступил в подобной ситуации Халид Мурат?» – спросил он себя. Без сомнения, тот обнаружил бы свое присутствие, допросил парочку по отдельности и, выслушав объяснения каждого из них о том, что они тут делали и о чем говорили, вынес бы справедливое решение.
Арсенов выпрямился в полный рост и вышел из-за валуна, держа пистолет в вытянутой правой руке. Увидев его, Магомет резко шарахнулся назад, стряхнув с себя руку Зины. От неожиданности его рот открылся, он был насмерть перепуган и не мог выдавить из себя ни слова.
– В чем дело, Магомет? – удивленно спросила Зина, стоявшая к Арсенову спиной и не знавшая поэтому о его внезапном появлении. Затем она повернулась и увидела приближавшегося к ним Арсенова.
– Нет, Хасан! – взвизгнула она, но Арсенов уже нажал на курок, и пуля, попав прямо в открытый рот Магомета, вылетела из его затылка, проделав в нем огромную безобразную дыру, выбив из нее фонтан крови и мозгового вещества. Магомета отбросило назад, и, уже мертвый, он грянулся спиной оземь.
Арсенов направил оружие на Зину. Да, подумалось ему, Халид Мурат наверняка действовал бы иначе, но Халид Мурат мертв, а он, Хасан Арсенов, творец его погибели, жив, владеет ситуацией и будет вершить суд по своему разумению. Это – новый мир, принадлежащий ему.
– А теперь ты, – сказал он, обращаясь к Зине.
Заглянув в его черные глаза, женщина поняла: ему хочется, чтобы она стала ползать у его ног, пресмыкаться, вымаливая прощение. Любое объяснение, которое она была готова ему дать, его бы не устроило. В таком состоянии он бы не смог отличить правду от любого, даже самого откровенного вранья. Она понимала и другое: попытавшись оправдываться, она попадет в ловушку, выхода из которой уже не будет. Значит, оставался только один способ остановить его.
– Прекрати! – приказала она. – Прекрати немедленно!
Она протянула руку, схватила пистолет за дуло и отвела его в сторону – так, что оружие уже не было направлено на нее. При этом Зина бросила быстрый взгляд на мертвое тело Магомета. Одну ошибку она уже допустила, второй быть не должно.
– Что на тебя нашло? – продолжала она. – Мы в двух шагах от великой цели, а ты словно разум потерял!
Она была умна, эта женщина, и не случайно напомнила Арсенову о том, ради чего все они оказались в Рейкьявике. Получалось так, что на несколько секунд его любовь к ней затмила нечто гораздо более важное. Его действия были спровоцированы всего лишь интонациями ее голоса и ее рукой, лежавшей на запястье Магомета.
Нелепо дернувшись, Арсенов убрал пистолет.
– И что нам делать теперь? – спросила Зина. – Кто, по-твоему, будет выполнять то, что должен был совершить Магомет?
– Ты во всем виновата, – с отвращением бросил Арсенов. – Ты и думай.
Зина понимала, что сейчас она не должна не то что прикасаться к Арсенову, но даже приближаться к нему!
– Хасан, – заговорила она, – ты – наш лидер, поэтому решать должен ты, и только ты.
Арсенов огляделся по сторонам – так, будто только что вышел из транса, и сказал:
– Полагаю, наши соседи примут выстрел за автомобильный выхлоп грузовика. – Он посмотрел на нее. – Что вы здесь делали?
– Я пыталась отговорить его от того решения, которое он принял, – тщательно подбирая слова, ответила Зина. – После того как в самолете я сбрила ему бороду, с ним что-то произошло. Он стал ухаживать за мной.
Глаза Арсенова снова вспыхнули гневом.
– И как же на это отреагировала ты?
– А ты сам как считаешь, Хасан? – вопросом на вопрос ответила Зина, причем голос ее был таким же
