Ваня задремал.
– Ай!..
Веста резко вывернулась из-под него, так что голова Ивана упала на землю.
– Пересвет едет, – сообщила волчица настороженно, – что-то вид у него тревожный.
Ваня встал, потирая затылок, посмотрел, куда указывала Веста, и в самом деле увидел, что к ним скачет Пересвет. Вот он уже остановился, слез с коня и с каким-то ожесточением покачал головой. Заговорил, почти срываясь на крик:
– Он ничего и слышать не хочет! Я говорил, говорил ему, что войско близко. Если он не хочет обороняться, пусть хотя бы предупредит свой народ! Но он сказал, что не будет ничего говорить. А если я посмею наводить смуту в его царстве, он мне голову снимет! И свиток не помог!
Пересвет был в ярости, он переводил взгляд с волчицы на Ивана, ища поддержки. Первой заговорила Веста:
– А что я тебе говорила? До него давно доходили слухи о предстоящей войне, но он не хочет и думать об этом. И дело не в том, что ему все равно, дело не в том, что он заведомо уверен в поражении и уже опустил руки, он попросту никогда не вел войн со своими соседями. Он свято уверен, что все это ложь и досужие сплетни, он считает, что царю Елисею, его давнишнему приятелю, никогда и в голову не взбредет на него нападать. А что до Рогнеды… – тут волчица усмехнулась, – женщин он готов равнять с животными, они для него слишком ничтожны, чтобы брать их в расчет. Вот такой вот он, царь Кусман.
– Но как он может не понимать, – снова взорвался Пересвет, – что времена изменились и старые союзы распались!
– Так и не понимает, – лениво проговорила Веста, – а я не понимаю, почему это так тебя удивляет. Ты, кажется, участвовал в захвате Серебряного царства. И неужели ты счел, что Далмат себе более ясно представлял грядущую опасность? Я уверена, что он и сейчас воображает, будто царь Елисей выдумал какую-то забавную игру. А чего ты хотел? Елисей, Далмат и Кусман жили в мире и дружбе едва ли не полвека, по-приятельски ездили друг к другу в гости, даже детей и тех переженили: Ходан, сын Далмата, женат на Светолике, дочери Елисея, а у Кусмана и вовсе двое сынов взяли в жены Елисеевых дочерей. Подумай, какого подвоха могут они ожидать от собственного свата?
– Никакого, – поник головой Пересвет, – но все же я думал… я надеялся…
– Зря надеялся, – отрезала Веста, – сам видишь, как все выходит. Это нам беды мало: только бы яблоки молодильные да живой воды кувшинец о двенадцати рылец получить и – ау, царь-батюшка! Не пора ли нам пора, в том смысле, что надо и честь знать.
– А как вы думаете пробраться к царю Далмату?
– Проберемся как-нибудь, – беззаботно ответила волчица, точь-в-точь как Иван.
Пересвет понял, что особого сочувствия он не добьется и с досадой бросился на траву.
– Не рассиживайся, – тут же строго сказала ему Веста, – день на исходе, пора нам уже потихоньку двигаться.
Пересвет рассеянно кивнул, взобрался на коня и стал молча наматывать на руку поводья. Волчица же потянулась, сладко зевнула, продемонстрировав Ване целую пасть белоснежных зубов, встряхнулась и сказала:
– Садись, поедем.
Иван сел. Тронулись в путь.
Ехать было недалеко, и вот уже впереди замаячил знакомый лес.
– Хороший лесок, – одобрил Пересвет, – у нас таких нет. Все больше елки да сосны, а чтобы вот так все зелено – такого нет.
– Зато у вас грибов, наверное, пропасть, – возразил Ваня, – а здесь я одни сыроежки встречал, да еще маслята кое-где.
– Грибы – это да, – Пересвет серьезно кивнул, – грибы, ягоды. Черники – той вообще тьма-тьмущая, как осень, так из лесу ведрами ее приносят. Часть на варенье, часть в подвалы, на лед, а там уж как пойдет, – и на пироги, и так, сырой. Вкусно! Но и приедается тоже за зиму.
– Давно я черники не ел, – мечтательно проговорил Иван, – магазинная – это одно дело, а чтобы так, свеженькая…
– Это как – магазинная? – не понял Пересвет.
Ваня махнул рукой, мол, долго объяснять.
Тем временем волчица уже подходила к тому самому месту, где так удачно утром встретились с Настенькой. Иван успел спрыгнуть прежде, чем Веста его сбросила, с удовольствием потянулся и огляделся по сторонам. Солнышко уже из ярко-белого шара обратилось в краснеющий диск на горизонте, по небу разливалось алое зарево. Судя по всему, лесовица должна была вот-вот прийти.
– Ну и где твоя Настенька? – обратилась волчица к Ване.
Тот развел руками:
– Не знаю. Должна быть. Только она не моя.
– Твоя, твоя, – усмехнулась Веста, – ты же с ней дружбу ведешь.
– А тебе что, жалко? – хихикнул в свою очередь Ваня. – Или ты ревнуешь?
Волчица будто смутилась, но тут же ответила прежним тоном:
– Мне-то не жалко, однако же не каждому лесовица помогать будет.
Иван задумался над тем, что бы такое ответить, но тут из-за небольшой осинки вынырнула сияющая
