– Нет. Что ты. Неудобно. И так я к вам навязалась. Пусть уж он со мной будет.
– Что ж, сама решай, точик. Может, ты и права. Жизнь у вас трудная будет, пусть привыкает. Кто привыкает и умеет терпеть, тот и выживает. И еще вот что, точик… Считай, что я за тебя поручился, поэтому не подведи, работай хорошо. У него там выходных дней не бывает и трудовых законов тоже не соблюдается, так что возмущений не поднимай. Зато и заработать прилично сумеешь, он тебя не обидит. Не тот он человек. В общем, я тебя предупредил, поняла?
– Поняла. Спасибо тебе, Илхом… Даже не знаю, как тебя и благодарить. Я завтра схожу в магазин, куплю для Зебе подарок. Можно?
– Нет, не надо. Своей жене я сам подарок куплю, а ты деньги побереги. Они тебе еще пригодятся.
– Спасибо. Значит, завтра у меня день свободный, получается? – улыбнулась она, задумчиво проведя ногтем по чисто вымытой столешнице. – Только завтра?
– Да. Получается, так. А почему ты спрашиваешь?
– Слушай, тут такое дело… У меня же вроде как тут родственники живут, в Пригожинском районе. Деревня такая есть – Горелово. Там мамина родина…
– Родственники?! Так чего ж ты молчала? Наверное, надо было к ним сразу ехать! Они ж помогут, раз родственники!
– В том-то и дело, что я не уверена… Может, они меня вообще знать не захотят? Мы и не виделись никогда!
– Ну и что? Это ничего, что не виделись. Раз родственники – должны помочь! – с уверенностью восточного человека произнес Илхом и ударил ребром ладони по столу, искренне возмущаясь Дилиными сомнениями. – Надо к ним съездить, точик!
– А может, мне как раз завтра… – неуверенно подняла на него глаза Диля.
– Так и давай! Ты съезди к ним пока одна, без мальчика. Завтра, говорят, мороз тридцать градусов, чего его холодом мучить? А ты вроде как сама по себе все разведаешь. Утром уедешь, вечером вернешься. А там видно будет. Я считаю, обязательно надо для начала одной съездить.
– Ты думаешь?
– А что? Один день с Зебе твой мальчик пусть побудет – ничего страшного!
– Ну хорошо… Я поеду. Да, я поеду! Встану раньше всех, чтоб под ногами не путаться, и уйду.
– Ну вот и хорошо. Я слышал про это Пригожино – там наши ребята долго работали, школу строили. И заплатили им нормально. Говорят, деньги прямо по ведомости получали, без всяких посредников. Представляешь? Когда и где такое бывает… Только туда ездить неудобно, автобусы редко ходят. А электричек вообще нет. Так что учти…
– Ага. Я утром сразу на автовокзал поеду.
– А сейчас иди спать, точик. Тем более спать тебе совсем до утра чуть-чуть осталось. Завтра вечером приедешь и все расскажешь, как тебя родственники встретили. Вот увидишь, они обрадуются! Мои бы точно обрадовались…
Заснуть ей в эту ночь так и не удалось. Хотя какая там оставалась ночь – жалкий хвостик. Да и Зебе поднялась рано, еще за окном и не ду мало рассветать. Двигалась бесшумно и ловко по кухне, свежая, улыбчиво-спокойная, будто к празднику стол готовила, а не завтрак накрывала для уставших ночевщиков, озлобленных в борьбе за свое, кровное, заработанное.
– Зебе, я на целый день уеду… Можно, Алишер с тобой побудет? Жалко его по морозу таскать.
Не переставая улыбаться, женщина махнула белой в муке рукой – иди-иди, мол.
– Я его будить не стала. Как проснется, скажи, чтоб меня не терял.
– Скажу. Ты погоди, сейчас лепешки будут. Садись, чаю попей.
– Зебе, ты мне номер сотового телефона Илхома продиктуй, я запишу. Мало ли что. Ты его наизусть помнишь?
– Помню, записывай… И свой оставь, я Илхому скажу. Так чай будешь?
От чая Диля отказалась, побоялась время упустить. Кто его знает, как в это Пригожино автобусы ходят? Может, всего один рейс утренний и есть?
На улице было темно и знобко, и выпавший за ночь снег холодно светил искрами в отблеске редких фонарей. Зато трамвай тут же подошел к остановке, распахнул гостеприимно двери-гармошку. Она села у окна, прижала теплую ладошку к заиндевевшему стеклу, чтоб прогреть себе дырочку для обозрения. Ладонь тут же онемела, потом заныла ледяной болью, но дырочка таки образовалась, хоть и маленькая. Глазок в мир есть, уже хорошо. Правда, сидеть на одном месте было неуютно – сразу изнутри вырастала проклятая дрожь, сначала мелкая, потом крупная, и надо было напрягаться мышцами, удерживать ее в приличном культурном состоянии – не трястись же в лихорадке на виду у людей! Совсем организм не хотел привыкать к новой зиме, колошматился изнутри, и никакими верхними теплыми одежками нельзя его было уговорить.
Зато в «икарусе» до Пригожина, на который она как раз успела купить билет, было относительно тепло. Сразу за городом потянулись заснеженные поля с девственным пухлым снегом, на смену им выскакивали не успевшие стряхнуть с себя ночную зимнюю темень сосновые перелески, и яркий утренний шарик солнца прыгал по верхушкам деревьев, будто играя, обещал крепкий морозный день. Можно было вздремнуть, откинувшись в мягком кресле, но спать Диле почему-то не хотелось. От волнения, наверное. И правда, как ее встретит родная тетка, мамина сестра? Может, Илхом прав и она ей обрадуется? Не каждый же день, наверное, на ее пороге племянницы из небытия вырисовываются.
Вдруг она спохватилась запоздало – подарка не купила! Надо будет зайти в первый попавшийся магазин, присмотреть что-нибудь универсальное. И еще – кто его знает, сколько надо этих подарков покупать? Может, у нее там сестер-братьев двоюродных целый выводок? Интересно, они помнят мамину историю или за были давно? Столько лет прошло, забыли, наверное. Тем более мама и не виновата ни в чем была. Может, мамина сестра Зинаида ее и на кладбище поведет, покажет, где бабушка с дедушкой захоронены? Они поплачут вместе, обнимутся, Диля ей все-все про маму расскажет…
Сердце от этих мыслей стучало тревожно и гулко, с готовностью впуская в себя надуманные надежды. Ах да, чуть не забыла – надо им представиться не Дилей, а Диной, как Ларе когда-то. Дина – совсем уж по- русски звучит. А паспорт с «Дилфузой» можно и не показывать. В самом деле, зачем им паспорт? Она им племянница и сестра, она дочка Марии Коноваловой, и паспорт никакой роли тут не играет. И это ничего, что вторая ее половина, таджикская, папина, сейчас ужалась стыдливо и скребет по сердцу укором. Ничего, пусть не скребет. Она сегодня Дина, а не Дилфуза. И даже пусть Дина… Коновалова. Папина фамилия пусть тоже ее простит хотя бы на сегодня. Это ничего.
Через три часа «икарус» въехал, по всей видимости, в районный центр Пригожино – замелькали крепкие бревенчатые дома, потом даже по широкой улице проехали, застроенной серыми панельными пятиэтажками, и что-то похожее на небольшую площадь с памятником Ленину посередине мелькнуло. А вот и автостанция – надо бежать к кассам, узнать, когда автобус до деревни Горелово пойдет…
Пожилая кассирша с желтыми кудельками химии на голове равнодушно сообщила ей, что утренний автобус на Горелово отошел «аккурат полчасика назад», а следующего автобуса и не будет. То есть тот, который «аккурат полчасика назад» отошел в Горелово, обратно в Пригожино вернется только к вечеру. Вот и все немудреное расписание. Утром – из Пригожина в Горелово, вечером – из Горелова в Пригожино.
– А как же мне уехать? – разочарованно протянула Диля, с тоской глядя в равнодушное лицо кассирши.
– А я знаю? – подняла та на нее маленькие глазки. – Чего я вам тут, справочное бюро? Сейчас все брошу и начну думать, как же вам в Горелово уехать! Совсем уже, женщина, обнаглели, от работы отрываете…
Чтоб не принимать на себя излишки чужого административного раздражения, Диля побыстрее отошла от окошечка, огляделась растерянно. Может, на такси поехать? Интересно, далеко ли вообще это Горелово находится?
– Женщина, извините… Я слышала, вам до Горелова надо? – прошелестел у нее над ухом будто извиняющийся голос, и Диля с готовностью повернула голову:
– Да! А вам тоже туда надо, да? Вы на автобус опоздали?
– Нет. Мне в Каменку надо, но это по пути. Давайте на двоих машину возьмем, подешевле будет.
Подошедшая к ней с предложением женщина была довольно-таки приличного вида – в серой строгой
