«Как просто, — подумала она и тут же одернула себя: — Нельзя так думать. Стоит только порадоваться удаче, сразу же начинаются неприятности».
Эльфийка, конечно, оказалась чертовски права.
Кто-то начал палить по охранникам Кронски. Серебристые дротики мелькали как молнии и с отвратительным чавканьем вонзались в тела.
Элфи инстинктивно догадалась, кто стрелял, и ее подозрения подтвердились, когда она разглядела среди стропил знакомый силуэт. Дворецки!
Телохранитель завернулся в марокканское покрывало с национальным орнаментом, но Элфи узнала его по форме головы и по позиции, которую невозможно было спутать ни с чьей: левый локоть выступал вперед чуть больше, чем принято у подавляющего большинства прославленных стрелков.
«Младший Артемис прислал его к нам на выручку, — подумала эльфийка. — Или Дворецки сам принял такое решение».
Как бы то ни было, действия Дворецки оказались не так уж на руку Элфи и Фаулу-старшему.
Охранники у запасного выхода рухнули на пол, и гости тут же полезли толпой через их тела в стремлении как можно скорее вырваться из зала.
«Экстинкционисты в клетке, — подумала Элфи. — Артемис наверняка по достоинству оценил иронию ситуации».
Едва Элфи успела сжать кулаки, как оба охранника, стоявшие у дверей в кухню, схватились за шеи и упали ничком, лишившись чувств прежде, чем тела их коснулись пола.
«Хорошо стреляет, — подумала Элфи. — Два выстрела меньше чем за секунду, с восьмидесяти метров. Да еще дротиками, подходящими для прицельной стрельбы не больше мокрой губки».
Не она одна заметила неохраняемую дверь. Толпа вопящих, словно фанаты какой-нибудь рок-звезды, экстинкционистов бросилась в проем.
«Надо покинуть здание. Немедленно».
Элфи повернулась, отыскивая взглядом Артемиса, но не увидела его из-за толпы вопящих людей.
«Он должен быть где-то там», — успела подумать она, но в следующий момент толпа подхватила ее и вынесла в кухню.
— Артемис, — крикнула она, начисто позабыв о своей невидимости. — Артемис!
Но его нигде не было видно. Мир превратился в сплетение туловищ, рук и ног. Крики и запах пота. Голоса в ушах, отрывистое дыхание на лице. Когда ей наконец удалось выбраться из толпы, в банкетном зале оставались лишь несколько отставших от толпы вершков. Но Артемиса среди них не было.
«Базар! — вспомнила Элфи. — Я найду его на базаре».
Артемис подобрался, готовый, как только Элфи выведет охранников из строя, сорваться с места и бежать изо всех сил. Только бы не споткнуться и не упасть. Обидно было бы вынести столько испытаний и в итоге проиграть из-за недостатка координации. Дворецки обязательно сказал бы «я же говорил», встреться они в другой жизни.
Неожиданно уровень хаоса подпрыгнул еще на несколько делений, и вопящие экстинкционисты напомнили Артемису взбесившихся животных в Ратдаун-парке.
«Экстинкционисты в клетке, — подумал он. — Какова ирония».
Охранники у дверей в кухню, схватившись за шеи, рухнули на пол.
«Отличная работа, капитан».
Артемис пригнулся, как спринтер в ожидании выстрела стартового пистолета, и вылетел из укрытия за скамьей подсудимых.
Кронски обрушился на него всем весом, и они оба, перевалившись через перила, упали рядом со скамьей. Артемис тяжело рухнул на детский стульчик, и тот сломался под ним, ободрав юноше бок.
— Это ты во всем виноват! — провизжал Кронски. — Этот день должен был стать самым удачным в моей жизни!
Артемис задыхался — нос и рот закрывал пропитанный п
«Он хочет меня убить, — осознал Артемис. — Я загнал его в угол».
Времени на разработку плана не оставалось, да и вряд ли нашелся бы алгоритм, способный помочь Артемису выпутаться из такого трудного положения. Оставался только один выход — лягаться.
И Артемис принялся лягаться, кусаться и царапаться. Он ударил Кронски коленом по толстому пузу и ткнул кулаками ему в глаза.
Однако все его удары были поверхностными и не оказали на противника особого воздействия — все, кроме одного. Правая пятка юноши скользнула по груди Кронски. Толстяк даже ничего не почувствовал. Но, как оказалось, пятка коснулась огромной кнопки на пульте дистанционного управления, лежавшем у доктора в кармане, после чего открылся люк.
Артемис сообразил, что произошло, как только мозг зарегистрировал потерю опоры под спиной.
«Я погиб, — подумал он. — Мама, прости меня».
Юноша провалился в яму, и его локоть на мгновение задел лазерный луч. Раздался сигнал, и через полсекунды яма заполнилась сине-белым пламенем, оставлявшим черные отметины сажи на стенках.
Ничто не могло бы здесь уцелеть.
Кронски схватился за окружавшие скамью перила, пот капал с кончика его носа, и капли испарялись, не долетев до дна.
«Сожалею ли я о случившемся только что?» — спросил он себя, вспомнив рекомендации психологов разбираться с эмоциональными травмами сразу, дабы избежать стрессов в будущем. И сам себе ответил: «Нет, не сожалею. На самом деле я чувствую себя так, словно у меня камень с души свалился».
Скрипнув коленями, Кронски поднялся на ноги.
«Так, а где вторая тварь? — подумал он. — Я бы с удовольствием избавился еще от одного камня».
Артемис видел, как языки пламени охватили его тело. Видел, как посинела от их света кожа, слышал их зловещий рев, но оставался невредимым.
«Невозможно».
Очевидно, возможно. Очевидно, эти языки пламени лаяли, но не кусали.
«Голограмма?»
Дно ямы, зашипев пневматикой, провалилось под его весом, и Артемис оказался в следующей камере. Подняв голову, он увидел, как сомкнулись металлические створки над ним.
«Вид изнутри бункера с раздвижным люком».
Высокотехнологичного бункера с расширяющимися гелевыми шарнирами. Такой могли разработать только подземные жители.
И тут Артемис вспомнил произнесенные Кронски слова.
«Все не так, как она говорила…»
Она! Она…
Конструкция, основанная на технологиях волшебного народца… Исчезающие виды… Кто занимался сбором мозговой жидкости лемуров еще до начала эпидемии чаротропии?
Артемис побледнел. «Только не она. Умоляю, только не она!»
«Что мне делать? — подумал он. — Сколько раз я должен спасать мир от этой сумасшедшей?»
Он поднялся на колени и увидел, что лежит на мягком матрасе. Артемис попытался скатиться с него, но не успел — из утопленных в стальной раме отверстий выпрыгнули похожие на щупальца путы и в мгновение ока спеленали его крепче, чем бычка на родео. Из дюжины расположенных над головой сопел в камеру, постепенно заполняя ее, хлынул лиловый газ.
«Задержи дыхание, — приказал себе Артемис. — Животные не умеют задерживать дыхание».
Он задержал дыхание и терпел, пока ему не показалось, что грудина вот-вот лопнет, но как раз в тот момент, когда он уже собирался сдаться и сделать вдох, в камеру начал закачиваться другой газ, кристаллизующий первый, который стал оседать на лице Артемиса лиловыми снежинками.
«Ты уснул. Притворись мертвым».
