Они начали охватывать ее неровным кольцом, скользя между чанами в замедленном слаломе. Каждая пара сверкающих глаз смотрела только на нее. Они подходили все ближе и ближе, широко расставив руки, на случай если добыча сделает отчаянную попытку улизнуть.
Элфи видела шрамы и оспины на их лицах, грязь под ногтями и на манжетах. Она чувствовала их зловонное дыхание, могла даже пересчитать пломбы в зубах.
Она устремила взор к небу.
— Помогите!!! — закричала Элфи.
И небо откликнулось алмазным дождем.
— Это не лемур, — повторила Опал Кобой, топнув крошечной ножкой. — Я знаю, что это не лемур, потому что у него нет хвоста и он, кажется, одет. Это человек, Мервал. Это вершок.
В камере появился еще один пикси, Мервал Криль. Старший из недоброй славы братьев Криль, которые через несколько лет помогут Опал сбежать из охраняемой палаты психиатрической клиники. На лице Криля ужас боролся с изумлением — не самое удачное сочетание даже для красавца.
— Не понимаю, как это случилось, мисс Кобой, — сказал он, нервно теребя верхнюю пуговицу на своем алом лабораторном халате. — Мы все приготовили для лемура. Вы сами загипнотизировали Кронски.
Ноздри Опал раздулись.
— Хочешь сказать, это я во всем виновата?
Она схватилась за горло, словно от одной мысли об этом у нее перехватило дыхание.
— Нет-нет-нет! — поспешно возразил Мервал. — Мисс Кобой не может быть ни в чем виновата. Мисс Кобой — само совершенство. А совершенство не совершает ошибок.
Благоразумные люди расценили бы такое нелепое заявление как грубую лесть, но Опал находила подобные слова справедливыми и естественными.
— Вот именно. Хорошо сказано, Мервал. Жаль, твоему брату не досталось и десятой доли отпущенной тебе мудрости.
Мервал улыбнулся и вздрогнул. Улыбку вызвала похвала, а вздрогнул он оттого, что последнее замечание напомнило ему о брате, запертом в одной клетке с красной речной свиньей за то, что не сообразил выразить Опал восторг по поводу ее новых туфель.
У мисс Кобой день не задался. И это уже второй за последнюю неделю. Если ситуация не изменится к лучшему, братьям Криль, несмотря на астрономическое жалованье, придется искать другое место работы.
Мервал решил отвлечь хозяйку.
— Там наверху все будто с ума посходили. Стреляют. Фехтуют на столовых приборах. Эти экстинкционисты такие неуравновешенные.
Опал наклонилась над Артемисом, принюхалась и щелкнула пальцами, проверяя, очнулся юноша или нет.
— Этот лемур был последним. Мне вот столько не хватило, чтобы стать всесильной.
— Сколько? — спросил Мервал.
Опал недобро прищурилась.
— Шутки шутим?
— Нет, я просто хотел уточнить…
— Это просто такое выражение, — отрезала пикси и зашагала к выходу.
Мервал медленно кивнул.
— Выражение. Понятно. А что делать с этим человеком?
— Можешь утилизировать, — не замедляя шага, бросила Опал. — Человеческая мозговая жидкость — хорошее увлажняющее средство. Потом собираемся и ищем лемура сами.
— А труп сбросить в яму с животными?
Опал вскинула руки.
— Ради всего святого! Тебе надо все на пальцах объяснять? Прояви инициативу.
Мервал покатил койку с пленником вслед за хозяйкой.
«Значит, в яму», — подумал он.
Сверкающие бриллианты сыпались градом, мерцая в свете фонарей, словно падающие звезды.
«Гонорар младшего Артемиса, — догадалась Элфи. — Он бросает мне спасательный круг».
Охранники замерли на мгновение. На лицах у них проступило удивление, как у детей, неожиданно проснувшихся в прекрасном настроении. Они вытянули руки с растопыренными пальцами и завороженно смотрели, как от них отскакивают бриллианты.
Наконец один из них пришел в себя.
— Des diamants! — заорал он по-французски.
Его компаньоны словно только этого ждали, чтобы перейти к делу. Они упали на колени и зашлепали ладонями по пыльной земле в поисках драгоценных камней. Многие принялись нырять в зловонные баки, едва услышав бульканье падавших в жидкость алмазов.
«Суматоха, — подумала Элфи. — То, что нужно».
Она подняла глаза и успела заметить мгновенно скрывшуюся в темном прямоугольнике окна маленькую руку.
«Что заставило его так поступить? — недоумевала она. — Абсолютно не похожий на Артемиса жест».
Пролетевший мимо нее охранник напомнил, что положение ее по-прежнему рискованное.
«Из-за жадности они на время забыли обо мне, но быстро вспомнят, когда набьют карманы алмазами».
Элфи отсалютовала окну, за которым скрылся Артемис, и поспешно нырнула в ближайший переулок — но тут ее прижал к стене запыхавшийся Кронски.
— Два за два, — с недовольным видом произнес он. — Оба попались. Сегодняшний день должен был стать моим.
«Когда же это кончится? — мрачно подумала Элфи. — Почему все продолжается?»
Кронски навалился на нее, словно разъяренный слон, его лоб над цветными очками собрался в гармошку, пот струился по лицу и капал с сердито надутых губ.
— Только сегодня не мой день, да? — истерически кричал он. — Ты позаботилась об этом. Ты и твой сообщник. Ладно, с ним разобралась моя кремационная камера, а я сейчас разберусь с тобой!
Элфи была потрясена.
«Артемис погиб?!»
Она не могла в это поверить. Никогда. Сколько людей, посчитав Артемиса убитым, потом горько сожалели об этом? Много. И она в том числе.
С другой стороны, сама Элфи запросто могла умереть. У нее уже потемнело в глазах, руки и ноги отказывались повиноваться, и ей казалось, что мир навалился на нее всей тяжестью. В полную силу работало только обоняние.
«Какая нелепая смерть. Задохнуться от запаха голубиного помета».
Она услышала, как затрещали ее ребра.
«Жаль, что Кронски не чувствует этой вони».
В голове искрой вспыхнула надежда, как последний уголек в угасающем камине.
«А почему бы не помочь ему почувствовать ее? Это самое меньшее, что я могу для него сделать».
Элфи углубилась в средоточие своей магии в поисках остатков чар и ощутила глубоко внутри слабое мерцание. Энергии недоставало для защиты, даже для гипноза, но на мелкое исцеление могло хватить.
Обычно исцеляющие чары применялись на свежих ранах, а Кронски страдал аносмией с рождения. Лечить недуг сейчас было опасно и уж наверняка болезненно.
