— Приемная штандартенфюрера Фалькенберга. Что? Полковник только что лег. Всю ночь работал… Слушаюсь, бригаденфюрер! Ясно! — Он подошел к дверям спальной комнаты шефа, но услышал, что тот уже говорит по телефону.
— Что случилось, бригаденфюрер? — узнав по голосу начальника штаба группы Вайса, спросил Фалькенберг. — В каком именно месте произошло нападение?
— Повторяю, — откашлялся Вайс, — примерно на восьмом километре лесной дороги Станичка — Кобылино. Эта проселочная дорога, которой не всегда пользуемся, сокращает расстояние до аэродрома одного из полков истребительной авиадивизии на семь километров. Да-да. До взвода десантников- диверсантов врасплох атаковали автоколонну с полуротой солдат, в том числе и солдат усиленного патрульного наряда.
— В составе данного отряда, как мне известно, должен был находиться и штандартенфюрер Ганс Ганке… бригаденфюрер! Кто сообщил вам об этой трагедии?
— Насколько мне известно, — отозвался Вайс, — радиостанция гарнизона Станички и радиостанция непосредственно штаба армейской группы «Феникс» примерно в четыре часа утра одновременно приняли открытым текстом радиограмму: «Внимание! Я — „Комета-два“. Повторяю: „Внимание! Я — „Комета-два““». А дальше то, о чем я вас уже известил. Автоколонна состояла из восьми грузовых и одной легковой автомашины; В вашем личном распоряжении два бронетранспортера, бронемашина и три грузовых, полурота из комендантского резерва. Штандартенфюрер, операция по ликвидации русских парашютистов командующим группы возложена лично на вас. Кроме того, к поиску подключается служба оберштурмбанфюрера Крюгера. Желаю успеха! Хайль Гитлер!
— Но откуда вы знаете, что это русские парашютисты?
— Это предположение группенфюрера…
«Индюк! Или, как это по-русски? Ага… Чертова перечница! Изъяснился, как истеричка», — подумал о начальнике штаба Фалькенберг..
…Двигались осторожно, но быстро, выслав вперед головную походную заставу и боковые дозоры. А через три километра, по выходу из Станички, небольшая мобильная колонна постепенно стала терять ход. Машины пошли по влажной лесной дороге. Неожиданно для всех экипажей идущий в авангарде бронетранспортер тревожно заныл воздушной сиреной. Но немецкие солдаты, казалось, остались глухи и беспристрастны к звукам опасности: они просто ждали приказа своего командира. Вскоре выяснилось, что наблюдатели в условиях плохой видимости, поддаваясь царящей вокруг атмосфере таинственности, приняли семью лосей, переходящих дорогу, за группу людей, занимающих оборону.
Восьмой километр лесной дороги Станичка — Кобылино. Конец второй декады июня… По старому русскому стилю — начало мая…
К восьми часам утра туман почти полностью растворился и лишь кое-где, цепляясь за вершины деревьев, все еще висел рыхлыми комочками, похожими на седые головки перезревших одуванчиков. Ели и сосны, чуть искрясь на пробивающемся солнце, бесшумно роняли радужными огнями, иглами ветвей крупные капли росы.
Штандартенфюрер СС Фалькенберг вышел из бронемашины и зябко повел плечами. Да, картина была, конечно, ужасная. Метров шестьдесят-семьдесят неширокой лесной дороги хаотично загромождали наполовину сгоревшие автомобили, ящики с боеприпасами и другим военным имуществом. Еще тлели, переливались огнем побежалости резина покрышек, ранцы, дерево, пачками или одиночно рвались патроны. И трупы… повсюду, в разных позах, трупы соотечественников — сгоревшие, обугленные и совсем не тронутые пламенем.
— Майор, — приказал Фалькенберг командиру прибывшей вместе с ним команды, — оставьте на этом участке столько людей, сколько необходимо для захоронения, очистки дороги, сбора уцелевших боеприпасов и оружия. Остальных — в боевое охранение, двойным кольцом, интервалы определите сами и оцепите место происшествия. При уборке просмотрите с людьми каждую пядь указанной территории. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?
— Внимание! Внимание! — на высокой ноте, отдаваясь эхом, зазвенел голос майора. — Повзводно, в два ряда, становись!
— Штурмбанфюрер! — резко приказал Фалькенберг стоящему рядом Крамеру. — Проследите за работой. Место захоронения, я думаю, вот на этой лесной поляне. — Он указал на близлежащую прогалину. — Снять со всех погибших личные знаки отличия. Сами лично осмотрите место побоища… то есть бандитского налета, — поправился он. — В общем… Черт возьми, я не нанимался вам в няньки, штурмбанфюрер! — вдруг вспылил Фалькенберг и, отвернувшись от своего адъютанта, зашагал в голову бывшей автоколонны.
Он не только искал следы напавших, но и, размышляя, старался разгадать, найти улику, почерк, зацепиться за незначительный штрих, детальку, чтобы в конце концов определить главное направление поиска. Его, контрразведчика, как-то незаметно одолевали сомнения в том, что нападение на автоколонну являлось делом рук русских парашютистов. Возможно, у тяжело, даже, не исключено, смертельно раненного радиста сработали постоянно живущие в нем воспоминания о пережитом на восточном фронте. Как-то не вязался в его сознании тот факт, что войсковая разведка русских могла действовать в самой гуще скопления немецких войск, на значительном удалении от линии фронта. Анализируя события, штандартенфюрер не терял нить сравнений с прошлогодним рейдом разведгруппы лейтенанта Черемушкина, результат которого оказался плачевным для армейской группы «Метеор». Да! Это так! Но для чего тогда агентурная разведка? Ей ведь положено решать задачи по изучению тыла, состояния обороны противника. А впрочем, почему бы и нет? То, что произошло, очень уж смахивает на действия при критической ситуации этого советского разведчика.
Фалькенберг подошел к опрокинутой, лежащей на правом боку, легковой машине «Татра», принадлежавшей ранее штандартенфюреру Гансу Ганке. Начальнику контрразведки было известно, что именно на ней в составе колонны он двигался к аэродрому в Кобылино. Судя по всему, Ганке избежал автоматной очереди или иной летящей смерти. Просто-напросто взят в плен. Зачем «лесным братьям» либо солдатам Армии Крайовы немецкий полковник СС?
Он задержался у легковушки. Чудом уцелевшее лобовое стекло отражало высокое голубое небо и играло солнечными зайчиками, перемежаясь со светотенями.
Из распахнутой передней дверцы салона головой вниз свешивалось тело водителя, а из задней по пояс вывалился убитый рослый автоматчик с оружием в руках.
Примерно в то же самое время в штабе армейской группы «Феникс» в кабинете начальника гестапо, обставленного старинной мебелью, сидели двое: сам хозяин — оберштурмбанфюрер СС Крюгер — и командир танкового батальона СС Эккерибенг. Познакомившись уже очно, они вначале вели дипломатический, светский разговор, а потом их беседа приняла сугубо деловой характер. Подполковник СС коснулся случая, произошедшего в деревеньке Васькины Дворики. Было здесь много непонятного и подозрительного. Делясь своими свежими впечатлениями, гость выразил сомнения по поводу факта случайности: «Дело, считаю, неординарное. Я вынужден был пристрелить двух полицейских негодяев, которые поклялись мне, что обыскали советского летчика, и что он чист как, девственница. В результате убиты двое — офицер и солдат. Откуда и каким образом в руках у летчика оказался пистолет? Вам все это ни о чем не говорит, оберштурмбанфюрер? Странное, очень странное происшествие…»
— Я разделяю вашу тревогу. И это не симптом болезненной подозрительности, а чистой воды беспокойство за наше общее дело. Слово девственен имеет определенный смысл, и я отлично понимаю ваше настроение, подполковник. То, что вы отправили на тот свет двух русских полицаев, то это лишь факт душевного очищения. Хотя считаю наказание поспешным и преждевременным. На допросе с пристрастием, возможно, появились бы и другие неизвестные нам подробности, они помогли бы нарисовать нам более ясную картину…
— Теперь я понимаю известную русскую пословицу: спешка нужна для ловли насекомых… Как это?
— Вы хотели сказать о блохе, подполковник?
— Да! Да! О ней, конечно, о ней, этой твари, оберштурмбанфюрер. Вместе с полицаями в этой
