равна одному к тридцати миллиардам. В другой лаборатории сравнивается антиген лейкоцитов, закодированный в человеческой клетке. Только лица, состоящие в родстве, могут иметь одинаковую генетику протеинов. Говорят, что вероятность совпадения равна одному на триллион.
— Вы хотите сказать, что тесты позволяют безошибочно определить наличие или отсутствие родственных связей?
— Я вам это гарантирую, миссис Перин.
Процедура тестов, описанная научными терминами, выглядела пугающе. Сомнения опять было охватили Андреа, но она тут же их отбросила — теперь надо идти до конца.
— Ребенку это не причинит вреда?
— Никакого. Правда, когда берут кровь, прокол может причинить беспокойство.
— Думаю, надо скорее с этим покончить. Нет смысла держать всех в неведении.
— Да, тем более что придется еще какое-то время ждать результатов. Особенно долго длится анализ антигенов лейкоцитов. При нормальной процедуре для этого требуется несколько недель, но мы, по настоянию мистера Катлера, платим лаборатории за сверхсрочность, и они выдают нам необходимые данные уже через две недели.
— Когда нам приехать?
— Завтра после обеда вас устроит?
— Кажется, да, — ответила Андреа, мысленно творя молитву и спрашивая Бога, не делает ли она ошибки.
— Я предложил это время, потому что звонил мистер Катлер и сказал, что мог бы завтра доставить вас и ребенка на самолете в Тулсу. Скажем, три часа дня здесь в клинике вас устроит?
— Прекрасно.
Андреа положила трубку. Слэйд опять все берет в свои руки. Впрочем, нет резона мешать ему в этом. В конце концов, она сама согласилась на эти тесты и сделала это не только из-за Катлера. Определенности хотят и Эд, и Грэйс, не говоря уж о том, что и сама она все больше и больше испытывает потребность обрести наконец ясность. Вначале Андреа так хотела, чтобы Либи оказалась дочерью Майкла, что никакая сила не могла бы убедить ее в обратном. Теперь она сама не знала, какой результат устроил бы ее.
Временами Андреа думала, что, наверное, было бы лучше для всех, если бы тесты подтвердили отцовство Майкла. Тогда Грэйс и Эд будут счастливы, у Слэйда не будет обязанностей в отношении ребенка, а она узнает наконец, как же он в действительности относится к ней самой.
Придя в магазин, Андреа сообщила о своем решении свекрови. Грэйс вначале обрадовалась, но, как и у Андреа, первая радость, связанная с тем, что решение наконец принято, сменилась грустными сомнениями.
Когда Андреа вернулась с обеда, Грэйс сообщила, что звонил Эд и хочет с ней поговорить.
— Здравствуй, дорогая, — услышала она голос свекра. — Грэйс сказала, что вы с Либи летите завтра в Тулсу делать тесты.
— Да, я наконец решилась. Так будет лучше для всех.
— Я понимаю, у тебя сейчас масса волнений и мало времени, но мне кажется, ты забыла об одном очень важном обстоятельстве. Не считаешь ли ты, что надо предварительно оговорить с Катлером права, которые получит Либи, если окажется его дочерью?
— О Господи! Я даже и не подумала об этом! Слышала, что другая пара заключила какое-то соглашение, но не придала этому значения. Я все испортила, Эд?
— Может, и нет. У нас есть еще время. Ты сообщила Роджеру о своем решении?
— Честно говоря, мне это не пришло в голову. Правда, я вспоминаю, что он что-то говорил об этом Слэйду, когда мы встретились на стадионе.
— Если не возражаешь, я от твоего имени поговорю с ним. Может, он уже к завтрашнему дню сумеет подготовить письменный проект соглашения.
— Я чувствую себя круглой дурой.
— Спокойно, детка, а я у тебя на что? Видишь, я могу быть не только нянькой. Позвоню Роджеру, мы с ним свяжемся с мистером Катлером и его людьми и посмотрим, что можно сделать.
В конце рабочего дня, когда Андреа уже собиралась уходить, приехал Эд.
— Я уже говорил с мистером Катлером, — довольный собой, сообщил он Андреа. — Он проявил полное понимание и выразил желание сотрудничать.
Андреа вздохнула с облегчением.
— Катлер дал мне телефон своего юриста и выразил мнение, что соглашение, достигнутое между ним и другой парой родителей, может быть принято за основу и в нашем случае. Роджер связался с юристом Катлера, и тот переслал ему документы по факсу. Весь последний час мы сидели и изучали их.
— И что вы о них думаете?
Эд достал из кармана аккуратно сложенные бумаги.
— Это всего лишь проект, но, думаю, тебе все равно стоит ознакомиться с ним.
Андреа начала было читать, но, споткнувшись на юридических формулировках, спросила Эда:
— А вы не могли бы мне объяснить своими словами, о чем все это?
— Если Либи его дочь, Катлер учреждает специальный опекунский счет на сумму в сто тысяч долларов, предназначенный на оплату расходов на образование, медицинскую помощь и другие цели.
— Сто тысяч!
— По достижении двадцатипятилетнего возраста она получает еще сто тысяч, а в тридцать лет — окончательные триста тысяч долларов.
— Эд, это же полмиллиона!
— Это хорошие новости.
У Андреа от дурного предчувствия екнуло сердце.
— За все это он хочет иметь возможность встречаться с Либи, причем она должна знать, что он — ее отец.
— Как часто? — спросила Андреа.
— Его требования вполне разумны. До достижения ею двенадцати лет Катлер просит разрешить ему встречи не реже одного раза в месяц, в твоем доме или любом другом месте, которое бы устраивало все три стороны. О регулярности встреч после двенадцати лет вы должны будете договориться позднее сами. Если ты налагаешь вето на соглашение о встречах, достигнутое между отцом и дочерью, спор разрешает третейский суд. Предлагается пряник и для тебя.
Андреа безучастно взглянула на свекра.
— Как только ты подписываешь соглашение, сразу получаешь десять тысяч долларов, — торжественно объявил Эд. — И затем, если ты соблюдаешь соглашение и не создаешь ему никаких проблем, то получаешь ежегодно еще по пять тысяч долларов.
— Похоже, Слэйд пытается просто купить Либи, — упавшим голосом произнесла Андреа.
— Все эти условия действительны только в том случае, если Либи его дочь. Если же оказывается, что ее отец — Майкл, соглашение считается аннулированным. Насколько я понимаю, Катлер надеется, что благодаря этому соглашению он получает гарантированную возможность встречаться с дочерью.
Придя домой и усадив Либи в манеж, Андреа села на диван и стала читать проект соглашения, пытаясь продраться к сути сквозь дебри юридической казуистики. Зазвонил телефон.
— Нервничаешь? — услышала она голос Слэйда. — Я тоже.
Его признание прозвучало так по-человечески, что сразу разрушило образ бессердечного бизнесмена, сложившийся в ее голове, пока она разбиралась с текстом соглашения.
— Ты довольна условиями соглашения?
— Кажется, все в порядке, только уж очень оно холодное и формальное. Хотя, наверное, так надо.
— Лично я простое рукопожатие всегда предпочитаю письменному соглашению, но жизнь непредсказуема, а память частенько подводит. Поэтому мы обращаемся к юристам. Но если человек задумал что-то дурное, то и юристы могут оказаться бессильными. Завтра мы можем подписать документы, — продолжал Катлер, — и, если не возражаешь, я мог бы за вами заехать. Доктор Эллисон передал мое предложение?
