Анисим допил свою кружку.
– Сегодня, однако, котелок с собой не понесем. Налегке туда и обратно – заберем капкан…
– А волки?
– За волка – баран, за волчицу – два… Придется брать, – посмеялся Анисим. Подождал, пока Гриша наденет фуфайку, и тогда задул коптилку. Анисим с топором за опояской, Гриша с ружьем за плечом – встали на лыжи и по небитой лыжне, как по барабану, пошли.
Все бы ничего, да рукавички выносились – руки у Гриши от холода заходят. Он и пальцы в кулак сжал и придерживает около бедра, чтобы не потерять рукавички.
– Какие-нибудь изменения замечаешь, Григорий?
Гриша окинул взглядом округу.
– Все на месте, горы не сдвинулись. Разве только ворон прибавилось – горланят.
– То-то и оно.
И снова добавил ход.
На свороте к капкану Анисим уже поджидал Гришу.
– Ну, так как насчет предчувствия?
– Говорил же, – не отступает от своего Гриша.
Как только вышли на прямую через речку, Анисим увидел, что вокруг колодины снег сбит.
Анисим остановился, передернул на пояске с поясницы на живот топор и протянул руку за ружьем, перезарядил его пулей. И пошел на изготовку.
– Папань?!
Анисим обернулся.
– Я-то с чем? – развел Гриша руки.
– Н-да. Обезоружил. Нечего сказать. Дак тебе что, топор или… – показал Анисим ружье с надеждой, что Гриша откажется.
– Ружье, – подошел Гриша, чтобы взять ружье.
– Тогда придется тебе вперед идти…
– Пойду, – согласился Гриша.
– Постой, Григорий, – как бы вспомнил Анисим, – осмотримся…
– А чего смотреть? Капкан вот здесь стоял – потаск тянется в лес, по следу и идти.
Анисиму и возразить нечего. И опять же, а ну как затаился волк, да, скажем, на волоске нога в капкане. Бросится на парня, а тот не успеет выстрелить или хуже того – промахнется…
– Слушай, Гриша…
– Папань, ты чего крутишь? Разогрелись, а теперь…
– В том-то и дело, что кручу, – признался Анисим. – Кто его знает, что у него на уме…
– Мы-то друг у дружки не все знаем, а ты захотел…
– Ладно, давай развернем наступление в цепь, – вышел из положения Анисим. – Не торопись только…
Буровил целик Гриша с одной стороны, Анисим – с другой, а след волка посередке. Втянулись с берега в лес – и все чаще останавливался, разметывая снег, волк, раскидывая со слюной кровь.
Грише стало жарко, захотелось сбросить рукавицы. Но след вдруг повернул и поднырнул под развесистую ель.
– Осторожнее, – сказал Анисим, подошел и, подняв ветви, заглянул под ель, но ничего не увидел, след уходил вглубь. «Легковатый волок привязал», – упрекнул себя Анисим, но, судя по всему, и волчина матерый. Гриша с Анисимом обошли ель и снова стали на след, но и десяти шагов не сделали, как Гриша вскинул ружье.
– Погоди, Григорий, – остановился Анисим.
Он все осматривал след, который тянулся за снежный бугор, но кинул взгляд, куда Гриша целился, и вдруг увидел окровавленную волчью пасть. Волк догадался, что за ним идут, вернулся по своему следу навстречу, увидел людей, затаился.
– Стреляй, – негромко скомандовал Анисим.
Грянул выстрел, всполошившись, заорали вороны. И волк потух, ткнувшись мордой в снег, только хвост еще выдавал судорогу.
К зимовью охотники возвращались на исходе дня. Мороз еще добавил, выжимая наледь, и она чадила грязным туманом, наполняя пойму реки. Небо освинцовело, и тяжелые темные тучи, словно на мели, лежали на лесистых склонах гор.
– Фу ты, думал, ошиблись. Не наше зимовье, – поднимаясь от реки, засмеялся Анисим.
– Смотрится, – остановился и Гриша.
– Не великая затея, а как красит… а?!