переставляя другую.
Кухня была по-прежнему завалена грязной посудой, но запах шел не отсюда. Даже плесень давно высохла, умерла.
Джошуа набрал в грудь воздуху, на минуту задержал дыхание и пошел к лестнице.
Газетами, тщательно хранимыми для брата, Даву маскировал ловушки – между разбросанными кипами тянулись незаметные глазу проволочки. Наступи на такую – и на голову тебе обрушатся тонны бумаги.
Лестница была завалена газетами. Из-под одного тюка торчали ноги. Отсюда и шел запах.
Вольф скривился, взял фонарик в зубы, поднял ближайшие тюки. Другие опасно зашевелились, но не упали.
На трупе были рваные брюки, не комбинезон, как у Даву, и черные ботинки со стоптанными подошвами.
Вольф коснулся сухой, сморщенной кожи.
– Лежит два, может быть, три месяца, – пробормотал он тихо, поднял еще несколько связок, готовый в любую секунду увернуться, если сверху посыплются новые.
Перевернул труп и посветил фонариком в лицо. Человек был незнакомый.
Вольф проверил карманы, нашел отмычки, пластиковые наручники, складной стилет, несколько купюр, флакончик с бурым порошком. Он понюхал порошок, наморщился, бросил флакончик на пол.
Постоял, освещая фонариком лестницу. В луче блеснул еще не очень ржавый металл. Длинная фомка.
Вольф перешагнул через тело взломщика и двинулся вверх по лестнице.
Даву жил в длинной комнате на втором этаже. Замазанные черной краской окна отгораживали его от внешнего мира. Посреди комнаты располагалась мешанина самой немыслимой электроники: компьютер Даву, собранный вручную из списанных, в основном военными, деталей. Тускло светились четыре экрана: по ним по-прежнему бежали колонки цифр.
Рядом, возле упавшего стула, лежал на спине маленький человечек.
Вольф подошел и посветил ему в лицо.
Кожа давно высохла, съежилась, губы растянулись в улыбке, глазницы почернели, кто-то – наверное, крысы – наполовину объели уши.
Судя по всему, Даву умер своей смертью.
Его правая рука лежала на груди, по-прежнему сжимая листок бумаги.
Вольф мягко разжал пальцы, вынул листок.
Он был бурый, иссохший, как и кожа Даву.
«Федерация с глубокой скорбью извещает, что ни на одной из отвоеванных планет следов пребывания Вашего брата, мистера Стивена Даву, не обнаружено. В связи с этим решено числить его не ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ, а ПОГИБШИМ.
Правительственный служащий и опытный врач посетят Вас и поддержат в минуту скорби. В случае, если Вы…»
Вольф опустил годичной давности извещение на грудь Даву, сложил ему руки крестом, постоял с минуту.
– Что, если он всегда знал…
Вольф не договорил фразы, убрал пистолет, быстро сбежал по лестнице и вышел из дома.
Разбитый эльярский линкор продолжал вращаться вокруг планеты, где когда-то бросили его победители. Тускло светило далекое солнце.
Смертоносный взрыв разрушил двигательный отсек серпообразного корабля, уничтожив почти всю команду.
Остальных эльяров даже не потрудились добить. На старой буровато-лиловой металлической обшивке еще чернели дыры, оставленные истребителями, которые подошли к бессильному чудищу и в упор расстреляли спасательные шлюпки.
Вольф выплыл из шлюза «Грааля», развернул окошко скафандра к мертвому исполину, повернул ручку на груди. Реактивные трубки выбросили белый пар, и Джошуа медленно поплыл к эльярскому кораблю. Преодолев разделяющие их полмили, он плавно перевернулся и встал на ноги возле овального люка.
Воспоминания нахлынули, стоило отыскать запор и коснуться рычагов управления. Ничего не произошло. Вольф ругнулся, ухватился за аварийный кран, потянул.
Мертвый механизм ожил, люк распахнулся.
Вольф увидел свое отражение в щитке скафандра – белое, осунувшееся лицо. В наушниках слышалось лишь собственное хриплое дыхание.
Джошуа вплыл внутрь.
Прошло довольно много времени, прежде чем он появился снова, толкая перед собой эльярский космический скафандр.
Он неловко опустился на колени, беззвучно шевеля губами.
Потом оттолкнулся от корабля, развернулся к «Граалю» и включил двигатели скафандра.
Назад он не глядел.
