— И поэтому вы переехали сюда?
— Мне тоже не хотелось видеть снег. Томми раньше нравилось отдыхать у моря. А к психологу я вожу его и здесь, раз в неделю. Она говорит то же самое — должно пройти время.
Поднявшийся легкий ветер еще больше растрепал густые волосы Грэга и еще сильнее обозначил его сильное тело под рубашкой. Он посмотрел на звезды.
— А вам тоже потребуется много времени, чтобы преодолеть все это?
— Преодолеть то, что случилось с Томми? — Она посмотрела туда, где стоял ее маленький дом, темный и пустой. — Конечно. Каждый раз, когда я вижу печаль в его глазах…
— Я имею в виду совсем другое. Любому дураку ясно, как много он значит для вас. Я имел в виду, много ли времени потребуется вам, чтобы пережить потерю мужа.
Она засунула руки поглубже в карманы и сжала их в кулаки.
— Я буду откровенна, мистер Хьюстон. Я лишилась мужа задолго до его смерти. Он был таким же, как вы. Брак он считал шуткой, верность — самой смешной вещью на свете, а отцовство полагал чем-то необязательным для себя.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, — прервала она его, — что он не относился серьезно ни к браку, ни к отцовству. Правда, время от времени он пытался показать мне, что заботится о нас. Его последняя поездка с Томми по магазинам и была проявлением этой заботы.
Она подошла к перилам балкона и посмотрела вниз на пляж и темные волны.
— Смешно, не правда ли? Он попытался сделать доброе дело для разнообразия, и это его убило.
— Господи, Линда, — мягко сказал Грэг, — почему же вы оставались с ним?
— Я как раз собиралась оставить его. — Она подняла подбородок. — После Рождества. Но не успела. Об этом позаботилась снежная буря.
Он стоял, глядя на нее сзади. Плечи ее были напряжены, она крепко вцепилась руками в перила. Он понял, что она изо всех сил пытается взять себя в руки. Ему стало как-то не по себе.
— Линда, — спросил он, — вы плачете?
— Нет, — ответила она, но по ее странному глухому голосу он догадался, что она говорит неправду.
Ему захотелось подойти и прикоснуться к ней, как-то утешить, но теперь он стал осторожнее. Слишком часто она вздрагивала при его прикосновении. А он не привык быть отвергнутым — это делало его сварливым и не очень вежливым.
Все-таки он подошел к ней и наклонился так близко над ее ухом, что даже почувствовал, как легкая прядь ее волос, словно шелк, задела его губы.
— Почему же вы до сих пор носите его кольцо? — тихо спросил он.
— Чтобы оно напоминало мне.
— Напоминало вам о чем?
— О том, чтобы я никогда больше не влюблялась, — с горечью произнесла она. — У меня с этим плохо получается. Я устала от этого разговора. Не могли бы вы уйти? Пожалуйста.
Ее волосы все еще трепетали, мягко лаская его лицо, и он опять едва подавил в себе желание дотронуться до нее. Он ощущал запах ее духов — что-то похожее на полевые цветы.
— Хорошо, я пойду.
Она повернулась к нему, чтобы холодно попрощаться, но что-то в его лице остановило ее. Он долго молча смотрел на нее, затем знакомая насмешливая ухмылка вновь появилась на его губах.
— Спокойной ночи… миссис Хьюстон, — сказал он, вложив в последние слова весь свой сарказм. Затем повернулся и ушел.
Она осталась одна, слушая непрекращающийся шум моря.
6
Всю ночь окна оставались открытыми, и Линда проснулась от чудесного запаха свежеприготовленного кофе и еще теплых пирожков, доносящегося с улицы. Откуда-то долетали настойчивые жужжащие звуки — где-то косили газон, а еще где-то работал пылесос.
Они с Томми были уже одеты, когда Грэг постучал к ним и пригласил на завтрак. Сарра сопровождала его. Она была просто великолепна в своем бело-розовом наряде, но выглядела несколько смущенной.
Грэг, как обычно, был босиком, в драных шортах и еще одной расстегнутой гавайской рубахе. На сей раз, на ней был сногсшибательный рисунок из обезьян, раскачивающихся на банановых пальмах. Но Линда вынуждена была признать, что в его бесцеремонной и несколько вульгарной манере вести себя было своего рода очарование. Он особенно ухаживал за Саррой, которая прямо-таки щебетала, когда он шутил с ней и осыпал ее комплиментами.
После завтрака он взял гитару и снова спел для Томми. Тот сидел у его ног и заворожено слушал.
Линда и Сарра обменялись взглядами, как бы продолжая вести безмолвный диалог.
Он совершенно покорил Томми, говорили темные глаза Сарры. И, кажется, мальчику это на пользу. Вот и попробуй тут угадай.
Томми может любить его, если хочет, а я сделана из более прочного материала, отвечал ледяной взор Линды.
Сарра беспомощно пожала плечами, как если бы она была не в состоянии понять столь сложную ситуацию. Но Линде стало ясно, что ее приятельница сменила свое суровое отношение к хозяину виллы на более мягкое.
Линда же оценивала его критически и безжалостно. Безответственные, легкомысленные люди часто бывают обаятельными. Только верить им нельзя. Вот и все.
Грэг закончил петь и отложил гитару.
— Ну, хватит. Я боюсь, что у твоей мамы отвалятся уши, если я буду продолжать дальше.
Томми захихикал, а Бозо зевнул. Сарра скромно, потупив глаза, сказала:
— Вы хорошо поете, мистер Хьюстон. У вас… необычный голос.
Сарра, ты-то хоть меня не предавай, в отчаянии подумала Линда.
Грэг же одарил Сарру своей ослепительной, но, как успела заметить Линда, довольно лукавой улыбкой.
— Ведь сегодня волшебное утро, правда? — спросил его Томми.
— Не знаю, не знаю — Грэг вскинул бровь. — А ты мыл уши сегодня утром?
— Да… — Лицо Томми изумленно вытянулось. Он не понимал, какое отношение к волшебству имеет умывание.
— Хм… — произнес недоверчиво Грэг, наклоняясь к нему. — Ты не очень-то старался. У тебя там что-то выросло, малыш.
Он вынул из уха Томми бледно-розовый бутон розы. Глаза мальчика засверкали от возбуждения.
— Хм… — повторил Грэг, качая головой с притворной озабоченностью и снова протягивая руку к уху Томми. — Да у тебя чего там только нет, дружок.
Он вытащил бутон белой розы, розовую цинию и гриб. Когда Томми увидел гриб, то покатился со смеху. Он прямо-таки свалился на землю, держась за живот. Бозо, возмущенный таким громким весельем, встал и отошел подальше.
Сарра радовалась, глядя, как смеется Томми, и даже Линда слегка улыбнулась. Но тут же отвернулась и стала смотреть в сторону моря.
— Томми, немедленно встань с камней, — сквозь зубы сказала она. — Ты испачкаешь рубашку.
Краем глаза она увидела, как ее сын сразу притих. Грэг быстро поднял его и стряхнул.
— Перестань смеяться, — сказал он ему. — Иначе у тебя лицо вывернется наизнанку. Почему бы тебе не отдать эти цветы миссис Голдман? Они так идут к ее красивой цветной блузке.
Томми послушно отдал розовые бутоны и цинию Сарре.
— Все ароматы для любимой, — галантно сказал Грэг.
