самим собой, но дисциплина все-таки взяла верх, и его лицо вновь стало бесстрастным. Он кивнул в направлении дома, отдавая Сент-Винсенту молчаливое приказание: пусть уберет эту девицу с глаз долой!
— Можно мне посадить ее на мою лошадь? — вежливо поинтересовался Сент-Винсент.
— Нет, — железным тоном отрезал Уэстклиф. — Она прекрасно дойдет и пешком, черт возьми.
Сент-Винсент подозвал грума, чтобы тот позаботился о лошадях, а сам подал рассерженной девушке руку и глянул на нее озорными бледно-голубыми глазами.
— Там для вас найдется темница и камера пыток, — сообщил он. — И я сам испытаю на вас тиски.
— Предпочту пытку его обществу, — ответила Лилиан, приподнимая и закалывая длинный край амазонки, чтобы не мешал при ходьбе.
Когда они двинулись прочь, Уэстклиф бросил ей в спину:
— На обратном пути задержитесь возле ледника. Ей нужно хорошенько остудить голову.
Пытаясь успокоиться хотя бы для вида, Маркус смотрел вслед Лилиан Боумен таким взглядом, что мог бы прожечь ткань ее жакета. Как правило, ему легко удавалось взглянуть на любую ситуацию спокойно, как бы со стороны, однако сейчас его покинули последние остатки самообладания.
Когда Лилиан дерзко направила коня к барьеру, он тут же сообразил, что посадка у нее неправильная. Последствия могли быть самыми печальными. Ему вдруг стало страшно: вдруг она упадет? На такой скорости она очень рисковала сломать себе шею или повредить позвоночник. И он ничего не смог бы сделать, только смотреть! Когда она прыгнула, у него кровь застыла в жилах. К счастью, маленькая идиотка приземлилась вполне благополучно. Тогда в нем все вскипело от ярости. Тот страх за нее, что он испытал, должен был найти выход. Как будто в нем взорвалась ослепительная молния. Он вовсе не собирался к ней приближаться, но не успел опомниться, как они оба оказались на земле. Он сжимал ее узенькие плечи, и единственным его желанием было сдавить ее так, чтобы треснули кости. Он умирал от облегчения, что опасность миновала, и хотел поцеловать ее, а потом разорвать на части голыми руками.
Неужели ее безопасность значит для него столь много? Вот об этом Маркусу совсем не хотелось думать.
Злясь на самого себя, Маркус подошел к груму, который держал Брута, и забрал у него поводья. Он был так занят своими печальными мыслями, что едва заметил Саймона Ханта, который уже успокоил гостей и посоветовал им продолжить прогулку, не дожидаясь графа.
— Ты поедешь дальше? — поинтересовался Саймон. Ничего не ответив, граф вскочил в седло и прищелкнул языком. Брут двинулся вперед.
— Эта женщина просто невыносима! — проворчал граф, посмотрев на Ханта, а сам подумал: «Наверняка Хант придерживается противоположного мнения».
— Ты ее специально подстрекал к прыжку? — спросил Хант.
— Я приказывал ей как раз не делать этого. Ты наверняка слышал.
— Да, и все остальные слышали тоже, — сухо ответил Хант. — Это вопрос тактики, Уэстклиф. Ясно, что к такой женщине, как мисс Боумен, нужен более мягкий подход. Приказания тут не помогут. Я же видел, как ты ведешь переговоры! У тебя дар убеждения. Тут с тобой никто не сравнится, разве что Шоу. Уговорами и лестью ты бы справился с ней за пять минут. Вместо этого ты принялся размахивать дубиной, пытаясь доказать, кто тут хозяин.
— Никогда не замечал за тобой склонности к преувеличению, — буркнул Уэстклиф.
— А потом, — спокойно продолжал Хант, — ты поручил ее заботам любезнейшего Сент- Винсента. Одному Богу известно, не вздумает ли он обесчестить ее раньше, чем они доберутся до дома.
Маркус резко вскинул голову. Слова Ханта встревожили его.
— Он этого не сделает.
— Почему бы и нет?
— Она не в его вкусе. Хант мягко рассмеялся.
— Разве Сент-Винсент выбирает себе женщин определенного типа? Ни разу не замечал ни малейшего сходства в объектах его охоты, за исключением того, что все они были женщинами. Брюнетки, блондинки, стройные, пышные… он непредсказуем в своем выборе.
— Да будь оно все проклято! — сказал Маркус сквозь зубы. Впервые в жизни он почувствовал жалящий укол ревности.
Лилиан механически переставляла ноги, в то время как ей хотелось побежать к Уэстклифу и броситься на него с кулаками.
— Этот заносчивый, надутый болван!
— Полегче, — услышала она голос Сент- Винсента. — У Уэстклифа крутой нрав, и я бы не стал сейчас вступать с ним в бой ради ваших глаз. Я могу когда угодно нанести ему поражение на мечах, но не на кулаках.
— Почему? — спросила Лилиан. — У вас руки длиннее, чем у Уэстклифа?
— У него исключительной силы правый хук, а у меня есть несчастная привычка прикрывать лицо, из-за чего регулярно пропускаю удары…
Слушая его беззастенчивое бахвальство, Лилиан нехотя рассмеялась. Ее гнев немного поутих, и она сочувственно кивнула. Конечно, если у человека такое красивое лицо, его вряд ли можно упрекнуть, что он слишком его бережет.
— А вы часто деретесь с графом? — спросила она.
— С тех пор как окончили школу, не дрались ни разу Уэстклиф всегда был безупречен во всем, что бы ни делал. Но сейчас мне бы стоило вызвать его, просто чтобы дать урок непомерному тщеславию. Послушайте… не пойти ли нам более живописной тропинкой через сад?
Лилиан колебалась. Она вспомнила, что слышала разные слухи об этом человеке…
— Не уверена, что это благоразумно. Сент-Винсент улыбнулся.
— А если я обещаю, что не буду посягать на вас? Подумав, Лилиан кивнула:
— В таком случае я согласна.
Сент-Винсент увлек ее в рощицу и вывел на посыпанную гравием дорожку, обсаженную тисами. Ветви старых деревьев почти не пропускали солнце.
— Должен, однако, предупредить, — заметил он весело, — поскольку чувство чести во мне давным-давно погасло, мои обещания ничего не стоят.
— Тогда я тоже должна вас предупредить: мой хук справа в десять раз сильнее, чем у Уэстклифа.
Сент-Винсент усмехнулся.
— Скажите, дорогая, какая черная кошка пробежала между вами и графом?
Ей был неприятен его тон. Она хотела было попенять ему, но передумала. В конце концов, это было очень любезно с его стороны — отказаться от удовольствия конной прогулки ради того, чтобы проводить ее до дома.
— Боюсь, это ненависть с первого взгляда, — ответила она. — Думаю, Уэстклиф законченный зануда. Он считает меня дурно воспитанной нахалкой. — Она пожала плечами. — Может быть, мы оба правы?
— Мне кажется, вы оба ошибаетесь, — сказал Сент- Винсент.
— Ну, может быть, у меня действительно не лучшие манеры, — признала Лилиан.
— В самом деле? — усмехнулся он. Она кивнула.
— Я привыкла жить, как мне нравится. Ужасно злюсь, когда не получаю того, что хочу. Мне часто говорили, что характером я пошла в бабушку. Она была прачкой в порту.
Иметь в родственницах прачку? Казалось, Сент-Винсента это очень позабавило.
— Вы часто виделись со своей бабушкой?
— Она была такая жизнерадостная, милая! Любила крепкое словцо. Могла заставить вас смеяться, пока живот не надорвешь! Ох, извините. Мне, видимо, не стоило произносить слово «живот» в обществе джентльмена…
— Конечно, я шокирован, — серьезно сказал Сент-Винсент. — Но я переживу.
Он оглянулся по сторонам, как будто для того, чтобы удостовериться, что их никто не слышит, и заговорщицки прошептал:
— Знаете ли, я ведь не совсем джентльмен.
— Но вы ведь виконт, не так ли?
— Быть виконтом не всегда означает быть джентльменом. Такие вещи не всегда ходят рука об руку. Вы не очень хорошо знакомы с нравами высшего общества, правда?
— Полагаю, я знаю больше, чем хотела бы. Насмотрелась. Сент-Винсент взглянул на нее с удивленной улыбкой.
— Я думал, что вы намерены выскочить замуж за кого-нибудь из нас. Я ошибаюсь? Или все же вы и ваша младшая сестра — принцессы с кучей долларов, которых привезли из колоний, чтобы найти титулованного мужа?
— Из колоний? — повторила Лилиан с ехидной улыбкой. — Разве вы не знаете? Мы выиграли Войну за независимость!
— Вот как? Должно быть, в тот день я не читал газет. Но мне хотелось бы услышать ответ на свой вопрос…
— Да, — сказала Лилиан, слегка покраснев. — Родители привезли нас сюда, чтобы выдать замуж. Они думают, что нашему роду нужна голубая кровь.
— А чего хотелось бы вам?
— Мое единственное желание — это выпустить кое из кого немного голубой крови, — пробормотала она, думая, разумеется, об Уэстклифе.
— Какая вы кровожадная! — засмеялся Сент-Винсент. — Не завидую бедняге Уэстклифу, если он опять вас разозлит. Может быть, предостеречь его?
Он вдруг замолчал, заметив страдальческую гримасу на ее лице. Она судорожно вздохнула.
Лилиан почувствовала разрывающую боль в правом бедре. Она бы, пожалуй, упала, если бы Сент-Винсент не держал ее за талию.
— Черт! — сказала она, дрожа и хватаясь за бедро. Мышцы свело судорогой. Она даже застонала сквозь сжатые зубы. — Черт!
— Что такое? — спросил Сент-Винсент, быстро опуская ее на землю. — Ушибли ногу?
— Да… — Бледная и дрожащая, Лилиан ощупывала ногу. Лицо перекосило от боли. — Боже мой, как больно!
Он наклонился над ней, озабоченно хмурясь.
— Мисс Боумен… — сказал он тихо, но настойчиво, — вам придется забыть все, что вы слышали о моей репутации. На то время, которое мне понадобится, чтобы вам помочь.
Лилиан взглянула ему в лицо. Ничего, кроме искреннего желания помочь. Она кивнула в знак согласия.
— Хорошая девочка, — промурлыкал он и приподнял ее в
