Мэдлин порывисто расцеловала сына. – Для него ты совершенно нормальный. И он очень гордится тобой. Мы оба тобой гордимся.
Джефф, казалось, раздумывал над ее словами.
– Мне очень нравится мистер Маклахлан, – сказал он. – Он знает столько всего интересного. – Как ты думаешь, он не будет возражать, если я стану его сыном?
– Нет, Джефф. – Мэдлин взяла руки мальчика в свои. – Если уж на то пошло, он считает, что это я виновата…
Услышав стук в дверь, Мэдлин едва не подпрыгнула. Меррик просунул голову в комнату. На его лице промелькнуло неловкое выражение.
– Прошу извинить, – сказал он. – Я зашел пожелать Джеффу спокойной ночи.
– Да-да, конечно. – Снова поцеловав сына в щеку, Мэдлин поднялась с кровати. – Я вас оставлю. Спокойной ночи, милый. Пожалуйста, не забудь почистить зубы.
Меррик неохотно вошел и замялся. Когда Мэдлин проходила мимо него, он поймал ее за руку.
– Ты плакала. – Это было утверждение, а не вопрос. У Мэдлин снова вырвался нервный смешок, она провела по щеке тыльной стороной ладони.
– Совсем немного. – Она опустила голову. – Меррик, я… я сделала, что ты хотел. Я рассказала ему.
Изумление застыло на лице Меррика. Вырвав руку, Мэдлин бросилась вон из комнаты. Она чувствовала на себе взгляд Меррика, но не отважилась обернуться, опасаясь того, что может сказать или сделать.
Глава 19
Грамм любви перевесит пуды законов
Мэдлин торопливо шла по коридору к своей спальне. Когда она открыла дверь, Элиза все еще разбирала багаж. Ночная сорочка и пеньюар Мэдлин уже лежали на кровати. Горничная выкладывала содержимое дорожного несессера на изящный туалетный столик.
– Добрый вечер, мэм. – Элиза подняла глаза на хозяйку, и ее улыбка тотчас исчезла. – Что случилось, миледи?
Взглянув на постель, Мэдлин перевела взгляд на открытый гардероб.
– Я сделала это, Элиза, – сказала Мэдлин, вынимая из шкафа накидку. – Я сказала Джеффу правду.
– Какую именно правду, мэм? – потупилась горничная. Мэдлин глубоко вздохнула.
– Что мистер Маклахлан его отец.
За все годы, проведенные вместе, они с Элизой никогда не говорили на эту тему. Все и так было ясно: здоровый мальчик весом три с половиной килограмма родился через полгода после свадьбы.
– Как я понимаю, Элиза, ты давно знаешь правду, – продолжала Мэдлин, повесив накидку на руку. – Теперь ее знает и Джефф. Ты не думаешь, что он имеет право знать своего отца?
– Да, наверное, – наконец подняла глаза Элиза. – Но разве мистер Маклахлан заслуживает сына?
Мэдлин неловко повела плечами.
– Думаю, да, Элиза, – тихо сказала она. – Много лет назад, оставив его, я совершила большую ошибку.
– Вы сделали это не по своей воле, – вспылила горничная. – Кому, как не мне, знать, что вы тогда слегли от горя и не могли ни есть, ни спать. Это просто удивительно, что вы доносили ребенка. И почему он не приехал за вами, если действительно хотел быть вам мужем?
От слов Элизы в памяти Мэдлин снова всплыли те ужасные дни.
– Он не мог приехать за мной, Элиза, – прошептала она. – Он… он был ранен. Я выяснила, что к этому причастен мой отец.
– Ранен? – скептически переспросила горничная.
– Да, и очень тяжело. Я начинаю думать, что отец… решил сделать меня молодой вдовой. Я еще не знаю всех подробностей, но намерена как можно скорее докопаться до истины. Когда мистер Маклахлан поправился, он… он не стал разыскивать меня. Это все его гордость.
Элиза отвела взгляд и принялась рассматривать лежащий на кресле открытый несессер.
– Я его никогда не любила, мэм, – тихо призналась она. – В деревне его звали гордецом и поговаривали, что он банкротит людей для забавы. Во всяком случае, миссис Дрексел слышала нечто подобное. Еще говорят, что он богат, как Крез, и половина аристократии у него в долгах. Все живут в страхе, что он потребует возврата денег и тогда у них, простите за выражение, даже ночного горшка не останется.
– Действительно не останется, – с грустной улыбкой согласилась Мэдлин. – Возможно, ему просто завидуют?
Элиза пристыженно взглянула на хозяйку.
– Я тоже об этом подумала, – призналась она, – поскольку мистер Фиппс отзывался о нем очень хорошо.
– В самом деле?
Элиза кивнула:
– Да, он сказал, что мистер Маклахлан суровый человек с тяжелым характером, но честный. Безупречно честный. Он благородно поступает с теми, кто работает на него, но беспощаден к любому, кто встает у него на пути. – Подняв глаза, горничная поймала взгляд Мэдлин. – Это главное, правда, мэм? То, что он честный человек. Думаю, он будет мальчику хорошим отцом.
– Я в этом уверена, Элиза, – сумела утвердительно кивнуть Мэдлин. – Я бы никогда не рискнула счастьем Джеффа. Не беспокойся о том, что станут говорить. А пока я хочу погулять у этого чудесного озера. Иначе я сойду с ума. А ты поднимайся к себе и ложись.
– Хорошо, мэм, – присела в реверансе Элиза. – Будьте осторожны, мэм.
– Спасибо, – кивнула Мэдлин. – Луна светит ярко. И я буду очень осторожна.
Служанка пошла к двери, но Мэдлин остановила ее:
– Последний вопрос, Элиза.
– Да, мэм.
– Несколько недель назад ты упомянула о Флоретте. Ты… ты что-то знаешь и скрываешь это от меня?
В глазах Элизы вспыхнула тревога.
– Нет, мэм. Я сказала все, что знаю… знаю достоверно.
– А недостоверно? – прищурила глаза Мэдлин.
– Поговаривали, что она писала хозяину, мэм. Тетя Эстер рассказывала, что он, получив письмо, выходил из себя.
– Как часто она писала? – требовательно спросила Мэдлин. – И куда?
– Не знаю, мэм, – покачала головой горничная. – Думаю, в Лондон. Тетя Эстер говорила, что мистер Траут, лондонский дворецкий, рассказывал, как, получив письмо, хозяин становился мрачнее тучи и несколько дней был в дурном настроении.
– Понятно.
– И еще, мэм, тетя Эстер почему-то вбила себе в голову, что хозяин посылал Флоретте деньги. С чего тетя это взяла, не знаю, но она не из тех, кто выдумывает.
– Кажется, я знаю причину, – нахмурилась Мэдлин. – Думаю, Флоретта помогала моему отцу, а потом… шантажировала его.
– Шантажировала, мэм? – Казалось, это Элизу не удивило.
Мэдлин задумалась. Она едва знала Флоретту. Ее наняли вскоре после приезда в Лондон. На этом настоял отец, утверждая, что француженка научит его дочь тонкостям стиля.
Мэдлин не думала, что Флоретта с самого начала шпионила за ней. Девушка была верной помощницей хозяйке в романе с Мерриком. Но под страхом увольнения без рекомендаций подчинилась лорду Джессопу и выполняла все его указания.
– Элиза, ты слышала, чтобы кто-нибудь называл Флоретту Флорой?
– Нет, мэм, – покачала головой горничная. Но ведь это одно и то же? Одно имя французское, другое английское.
– Да, – кивнула Мэдлин. – Думаю, Флоретта осталась в Гретна-Грин. Когда я спросила о ней, отец ответил, что уволил ее. Наверное, он солгал. Он… он оставил ее шпионить за мистером Маклахланом и… делать прочие гадости.
– В этом я не сомневаюсь, – проворчала Элиза. – Эта девица всегда только о себе думала.
– Я не нашла в папином архиве никаких писем от Флоретты, – задумчиво продолжала Мэдлин. – Не нашла ничего, касающегося меня и моей… странной ситуации.
– Простите, мэм, но если вы не нашли в его архиве документов, значит, кто-то их уничтожил.
– Боюсь, ты права, – слабо улыбнулась Мэдлин. – Спасибо за откровенность.
Взяв накидку, Мэдлин извилистыми коридорами замка вышла во внутренний двор. Дверь была отперта, каменные плиты залиты лунным светом. Скоро Мэдлин уже шла вдоль берега, оглядываясь на замок.
Покои леди Эннис в башне было легко узнать. Свет все еще горел в узких высоких окнах. Свою комнату и спальню Джеффа Мэдлин нашла не столь уверенно. С той стороны замка света не было. Она на минуту задумалась, где находится спальня Меррика. Но ведь это не ее дело? Она давно потеряла право знать подробности его жизни.
Накинув на плечи легкую накидку, Мэдлин спустилась к воде. Настроение у нее было тревожное и подавленное. О сне и речи быть не может. Лучше подышать прохладным ночным воздухом и постараться успокоиться. Мэдлин понимала, что ее отношения с Мерриком, по всей вероятности, непоправимо испорчены. Оставалось только надеяться, что она не причинила вреда Джеффу. С опозданием Мэдлин подумала, что неразумно оставлять мальчика наедине с отцом. Ее слова произвели на двенадцатилетнего ребенка эффект разорвавшейся бомбы, а она оставила его одного разбираться с последствиями.
Нет, все не так страшно. Меррик знает, что сказать Джеффу. Каким бы он ни был мужем, он, похоже, хороший отец. Мэдлин чувствовала это материнским инстинктом. Возможно, он не любит мальчика такой безумной любовью, как она, но дорожит им. Мэдлин не могла этого не уважать. Меррик отложил в сторону самое главное в своей жизни – обожаемый бизнес, – чтобы отправиться с ребенком в долгое путешествие. Любому человеку это не просто, и Мэдлин чувствовала, что Меррику это далось тяжелее, чем другим.
Она стояла почти напротив маленького острова. В призрачном лунном свете все казалось волшебным. Тропинка вела наверх, к сараю, где хранились лодки. От него к самой воде тянулись мостки на высоких шатких на вид сваях. Когда Мэдлин ступила на причал, он оказался на удивление прочным. Она осторожно прошла до конца и уселась на самом краю причала, залитого лунным светом. Уронив голову на колени, Мэдлин зарыдала как ребенок.
Захлебываясь слезами, она пыталась разобраться, о чем горюет. Впервые за долгие годы
