произойдет что-либо трагическое. И второе – если Ирак вторгнется в Саудовскую Аравию… Вашингтон не смирится с агрессией против своего самого надежного союзника на Ближнем Востоке. Конечно, американцы предпочли бы не доводить дело до открытого столкновения с Ираком, хотя бы по той причине, что пока они к этому не готовы. Находящихся в регионе американских сил явно недостаточно, чтобы успешно вести борьбу с миллионной армией, оснащенной современным оружием и закаленной восьмилетней войной с Ираном».1
Из сообщения Бейкера следовало, что теперь это слабое звено американцы решили усилить. На сколько и для чего, тут достаточной ясности не было. А пока Мэтлок просил меня как можно скорее известить Шеварднадзе о переданном послании, чтобы он узнал заранее, на какую тему с ним намерен говорить по телефону Бейкер. Действительно, в этот же вечер Бейкер разговаривал с министром и даже дважды. Первый разговор был трудный и, полагаю, неприятный для обоих. Со стороны министра иностранных дел СССР был сделан справедливый упрек, что США поступают вразрез с тем, о чем было условлено в Москве, – действуют односторонне с нарушением принципа взаимных консультаций. И к тому же поспешно, даже не ожидая, как Багдад отреагирует на только что принятую резолюцию об экономических санкциях. Бейкер выкручивался, упирал на то, что предпринимаемая американцами акция не нарушает норм международного права, что она-де вписывается в принятые резолюции, что цель операции – чисто оборонительная, рассчитанная оказать помощь близкому другу США, стране, которая не в состоянии отразить удары в случае нанесения их Ираком, что сами США не собираются нападать на Ирак, не станут применять силу, если только это не будет продиктовано интересами защиты жизни американских граждан в Кувейте.
Э.А. Шеварднадзе, отметив, что обстановка, безусловно, теперь будет накаляться и решить проблему политическими средствами станет сложнее, подчеркнул, что тем не менее наш подход – не делать ставку на силовые методы – остается неизменным; важно избегать эскалации противоборства и строго выдерживать линию на коллективные, согласованные действия в рамках ООН.
Во втором телефонном разговоре Бейкер сказал, что доложил президенту Бушу о состоявшейся беседе. Президент просил передать, что имеет в виду выступить с публичным заявлением и что он в нем непременно укажет, что размещение американских войск в Саудовской Аравии – это временная мера, носящая чрезвычайный характер, и что у США нет никаких намерений нападать на Ирак.
В объяснениях Бейкера был еще один момент: он сказал, что 6 августа американскому временному поверенному в делах Вилсону Саддам Хусейн заявил, что в Кувейте никакого возврата к прошлому быть не может, что у власти там останется нынешний режим. Это подтолкнуло, отметил Бейкер, принять окончательное решение относительно размещения войск в Саудовской Аравии.
Из того, что потом будет написано о содержании упомянутого разговора С. Хусейна с американским дипломатом, складывается впечатление, что в Багдаде на тот момент продолжали исходить из возможности убедить американцев согласиться с установлением в Кувейте проиракского режима и побудить сделать ставку на саддамовский Ирак как основного охранителя американских интересов в регионе.
Саддам Хусейн, беседуя с Джеймсом Вилсоном, придал разговору характер устного послания президенту США. Он говорил о неровно складывавшейся истории американо-иракских отношений и делал упор на стремление Багдада иметь с США не просто нормальные отношения, а тесные и основанные на взаимном уважении интересов друг друга. «Ирак преисполнен желания уважать законные международные интересы Соединенных Штатов на Ближнем Востоке», – заявил С. Хусейн.2 Говоря, что главный интерес США в регионе – это нефть, и напомнив, что одна треть иракской нефти шла в Америку, иракский лидер заверял, что американские нефтяные интересы лучше всего «будут обеспечиваться сильным националистическим и реалистичным режимом»3 (читай – Ираком). Нечто подобное говорилось в 1983 году тогдашнему госсекретарю Шульцу в желании убедить, что Ирак для США лучше, чем Саудовская Аравия, потому что сильнее. О Кувейте при Сабахах иракский лидер отзывался иронически, ясно давая понять, что происшедшие там перемены необратимы. Обосновывая предпринятые Ираком действия в отношении Кувейта, он в то же время отрицал, что давал кому-либо из арабских лидеров обещание не вторгаться в Кувейт. Но зато сделал специальный акцент на том, что пакт о ненападении с Саудовской Аравией будет свято соблюдаться. Сообщения о дислокации иракских войск вдоль границы с Саудовской Аравией С. Хусейн назвал фабрикацией с целью «дать предлог для вмешательства в дела региона и оправдать агрессию против Ирака».4 При этом он предостерегал США против вмешательства в дела государств Залива и в «братские отношения» между Ираком и Саудовской Аравией. «Добрые отношения между Ираком и Саудовской Аравией не только не причиняют никакого вреда Соединенным Штатам, но являются одним из факторов стабильности в регионе. Поэтому вмешательство в отношения между Ираком и Саудовской Аравией будет дестабилизировать регион и наносить ущерб интересам США».5
Не обошлось без предупреждений и даже угроз. С. Хусейн намекнул, что в случае заключения мира между Ираком и Ираном США окажутся в «трудном положении», а если начнется война, то США потерпят в ней поражение.
Приведу следующий пассаж из сообщения Вилсона, как оно приводится в книге Буша и Скоукрофта. Вилсон цитирует высказывания С. Хусейна:
«Если то, что президент Буш хочет, это сохранение американских интересов, как он сам их описывал, то эскалация напряженности и военная альтернатива противоречат этим интересам. Я скажу вам, как вы потерпите поражение. Вы – сверхдержава, и я знаю, что вы можете причинить нам ущерб, но сами вы потеряете весь регион. Вам никогда не поставить нас на колени. Вы можете разрушить часть нашей экономической и промышленной базы, но чем больший ущерб вы причините, тем больше себя и обремените. В такой ситуации мы не станем сидеть в регионе сложа руки… Передайте президенту Бушу, что ему надо смотреть на эмира Кувейта и их наследного принца как на историю… Мы никогда никому не отдадим Кувейт. Мы никогда и ни для кого не сделаем Кувейт легкой добычей, даже если весь мир будет против нас. Мы станем сражаться и сражаться… Мы знаем, что вы сверхдержава, способная нам сильно навредить, но мы никогда не капитулируем».6 Заканчивалось это послание, тем не менее, приветом американскому президенту.
С. Хусейн, передавая через Вилсона послание Бушу, стремился предотвратить появление в Саудовской Аравии американских войск. Бесспорно, это было главной целью приглашения президентом Ирака американского временного поверенного. Но демарш не сработал и не имел на то никаких шансов: Вашингтон уже взял курс на военную конфронтацию. Самоуверенность С. Хусейна могла лишь укрепить решимость Вашингтона преподать, если потребуется, предметный урок Багдаду и подтолкнуть к наращиванию для этого в зоне Залива соответствующих сил.
Аннексия Кувейта
Вторжение Ирака в Кувейт было, конечно, крупнейшей ошибкой, но все же ошибкой, корни которой лежали скорее всего в неправильной оценке характера и масштабов реакции, которую вызовет в мире этот шаг. Это была, можно сказать, ошибка в прогнозе, непростительная, но объяснимая. Но когда реакция уже ясно выявилась, причем в высшей степени неблагоприятная и даже опасная для Багдада, полным разрывом с логикой и здравым смыслом выглядит шаг, который Багдад предпринял 8 августа: он объявил о «всеобъемлющем и вечном» слиянии Кувейта с Ираком, то есть его аннексии. После Второй мировой войны еще ни одно суверенное государство не исчезало с политической карты в результате захвата и оккупации. Воплощенный в Уставе ООН мировой закон этого не допускает. И никого не могло ввести в заблуждение то, как эта аннексия была обставлена.
Как не без высокопарности сообщали иракские СМИ, «временное правительство» Кувейта «обратилось к своим иракским братьям – этим героям Кадиссии, благородным, щедрым, мужественным стражам восточных врат арабского отечества, предводительствуемым рыцарем арабской нации и лидером их марша, героическим вождем, фельдмаршалом Саддамом Хуссейном, одобрить возвращение сынов в свою семью – возвращение Кувейта в материнское лоно Великого Ирака».7 В тот же день Совет революционного командования Ирака принял решение о таком «одобрении». Кувейта как бы не стало. «Ветка вернулась к своему стволу». «Теперь мы один народ – одно государство, которое станет гордостью всех арабов», – восторженно цитировала иракская пресса высказывания Саддама Хусейна.8
Реакция мирового сообщества была быстрой и однозначной. Со своей стороны мы по поручению руководства оперативно подготовили текст заявления МИД СССР (оно датировано 9 августа и в тот же день было распространено), в котором с сожалением констатировалось, что надежды на быструю развязку кризиса не оправдались. Ирак не только не вывел свои войска из Кувейта, но и объявил о фактической
