С ощущением ужасной неловкости вчерашний герой пересек зал, остановился перед троном и поклонился.
— Ваше величество, — заговорил он, чувствуя прикованные к спине оценивающие взгляды дам. — Примите мою самую искреннюю благодарность за приглашение к вашему столу.
Конрад одарил его сияющей улыбкой.
— Это я должен благодарить судьбу, Виллем, за то, что при моем дворе появился человек с таким характером. Если твоя преданность хотя бы наполовину так же сильна, как рука, лучшего вассала и желать не надо. Мы учреждаем должность рыцаря императора, и в течение месяца ты будешь посвящен первым, если, конечно, готов присягнуть мне по доброй воле.
В зале воцарилась тишина. Дыхание у Виллема перехватило.
— Я ваш человек, сир, — внезапно севшим голосом произнес он и снова поклонился. — Ваше предложение — величайшая честь для меня.
— Превосходно, — жизнерадостно воскликнул Конрад и хлопнул в ладоши. — Продолжим разговор после Ассамблеи, которая собирается первого августа. Достопочтенный кардинал, мой брат, благословит церемонию. — Сказано это было так, словно Павел отсутствовал. — А теперь обед!
В суматохе, всегда сопровождающей омовение рук, Виллем заметил, что Жуглет, почти неразличимая в тени, смотрит на него из темного угла между камином и выходом на кухню. Судорожно вздохнув, он коротким движением головы подал ей знак подойти.
Задержавшись на мгновение, она проскользнула между расфуфыренными и надушенными гостями. Они встали в очередь для омовения рук сразу позади дамы, которую можно было бы назвать невзрачной, не будь она дочерью герцога. Виллем занял место за Жуглет, оба смотрели прямо перед собой, в направлении мальчика с тазиком, стоящего у закрытого ставнями окна.
— Я должен перед тобой извиниться, — еле слышно произнес Виллем. — Мне казалось, я заслуживаю лучшего объяснения, и все же этой ночью я вел себя не слишком любезно.
— Я застала тебя врасплох, — тоже тихо бросила через плечо Жуглет. — Глупо было рассчитывать на другую реакцию. Это все? Я могу идти?
Едва не касаясь густой копны ее волос, Виллем прошептал:
— Многому хорошему в своей жизни я обязан тебе. И неважно, какого ты пола. Просто тебе. Мне стыдно, что на какое-то время я забыл об этом. — Он осторожно сжал ладонь Жуглет. — У меня нет друга надежнее.
Он почувствовал, как она вздрогнула.
— Даже несмотря на то, что я обманывала тебя? — с облегчением, но не без иронии спросила она.
— Ты лгала не лично мне. — Виллем выпустил ее руку, осознав, что половина присутствующих в зале выворачивают шеи, стремясь разглядеть знаменитого победителя. — Ты обманывала всех, но это касается только тебя и Бога, а к нам с тобой никакого особого отношения не имеет.
Он не мог видеть ее лица, но почему-то не сомневался, что она ухмыляется.
— Должен сказать, что, хотя я никогда не выдал бы свою сестру за менестреля, меня огорчает, что твой флирт с ней был всего лишь притворством. Ее гордость пострадает, когда она об этом узнает.
— Так не рассказывай ей, — снова напрягшись, прошептала Жуглет. — И не только ей — вообще никому.
— Хорошо.
— Клянешься? — по-прежнему не оглядываясь, спросила Жуглет.
— Это так ужасно — если все выяснится?
Жуглет издала нетерпеливый, взволнованный звук и начала выбираться из очереди.
— Значит, не клянешься.
— Клянусь невинностью моей сестры, — быстро прошептал Виллем, и Жуглет замерла. — И клянусь собственной жизнью, что на нашу дружбу никак не повлияет то, о чем мне стало известно.
— Это невозможно, но я высоко ценю твои добрые намерения, — прошептала она так тихо, что он еле-еле расслышал.
Дама с костлявым задом закончила возиться у тазика и отошла. Жуглет слегка подвинулась, чтобы Виллем мог вымыть руки рядом с ней. Когда она подняла на него глаза, на ее лице играла знаменитая усмешка Жуглета, и вот уже перед Виллемом снова был жизнерадостный придворный музыкант, пусть и не слишком мужественный внешне, но, безусловно, с замашками истинного мужчины.
— Тебе пора занять свое место: большая игра вот-вот начнется.
— Какая игра? Жуглет подмигнула ему.
— Ты еще не догадался? Конрад знает, что тебе нужна покровительница, вот и собрал тут целую орду. Чтобы нести ее образ в своем сердце, чтобы очищать и облагораживать душу, предаваясь возвышенной любви, чтобы давить в себе плотское влечение, терзаясь вместо этого от ревности. На манер тех идиотов-рыцарей, которых я воспеваю. Подцепи кого-нибудь побогаче.
Виллема это сообщение явно напугало.
— Так даму сердца не ищут.
Жуглет, посмеиваясь, протянула руку за надушенным розмарином полотенцем.
— Не забывай, Виллем, он ведь просто старается воплотить в жизнь твои собственные фантазии. Поэтому не стоит капризничать из-за мелких деталей.
— Мои фантазии? — Виллем тоже взял у девочки полотенце. — Скорее, твои, если уж на то пошло. Лично я хотел бы иметь жену.
Жуглет, явно забавляясь, махнула рукой.
— Да-да, конечно, все в свое время… но сначала рыцарю требуется недоступная дама. Чтобы потом, когда друг-менестрель, стремясь обессмертить его, будет складывать о нем песни, рыцарь выглядел бы в них страдающим и романтическим. И вот тебе предоставляется шанс найти такую.
Не обращая внимания на испуганное выражение лица Виллема, Жуглет проскользнула в дальнюю часть зала.
Трапеза, как и весь этот день, оказалась самой странной в жизни Виллема. Глядя через пространство зала на Жуглет, он видел одновременно двух людей. Иногда ему не верилось, что там сидит женщина, а иногда его поражало, почему другие не в состоянии разглядеть под маской истину, в особенности когда она флиртовала с женщинами и дерзила мужчинам.
И сама трапеза протекала необычно: под различными, не слишком убедительными предлогами все присутствующие дамы по очереди покидали свое место, обходили вокруг столов, приседали в реверансе перед королем и, соответственно, Виллемом, а потом возвращались к своим усердно жующим, бессловесным супругам. Фактически для него была устроена настоящая выставка претенденток, и, похоже, мужья ничего против этого не имели. Так называемая куртуазная любовь обычно носит характер адюльтера и не имеет никакого достойного завершения. И тем не менее подбор дамы сердца путем такого сговора смущал Виллема. Предполагалось, что встреча двух сердец должна произойти по велению Судьбы или Бога. После того как завершающее угощение в виде инжира и фруктов было съедено и столы опустели, Конрад подмигнул Виллему.
— Как тебе наши придворные дамы?
Виллем вежливо улыбнулся.
— Что-то их многовато сегодня.
— О, ты заметил, да? — усмехнулся Конрад. — Это наш маленький друг постарался.
Он кивнул на Жуглет, которая придвинулась к герцогине Швабии и нашептывала ей на ухо что-то такое, от чего та залилась краской.
Внезапно Конрад с дружеской бесцеремонностью повернулся к Павлу, как будто не он только что просидел весь обед спиной к нему.
— Жуглет определенно неравнодушен к женщинам, ты не находишь?
— Слишком уж нахально он проявляет свое внимание, — ответил Павел.
Виллем резко выпрямился и сказал:
— Никогда не видел, чтобы он вел себя неприлично с женщиной.
