– Нет, я его не трогал.
Я шумно выдохнула – оказывается, я задерживала дыхание – и опустилась на стул.
– Ты и в самом деле пошла бы против меня, чтобы его защитить! Вот уж не ожидал.
– Ничего смешного тут нет. Ирвинг оказался меж двух огней: Маркус ему сказал, что ему будет плохо, если он меня не позовет, а ты сказал, что ему будет плохо, если только попробует меня позвать. Не очень справедливо.
– В стае очень много несправедливого, Анита.
– В жизни тоже. Так что из этого?
– Когда Ирвинг мне сказал, что он под твоей защитой, я его не тронул. Но я не верил, что ты, в самом деле, можешь в меня стрелять.
– Я знаю Ирвинга гораздо дольше, тем тебя.
Он наклонился, опираясь руками на стол.
– Но ведь встречаешься ты не с ним?
Я пожала плечами. А что тут скажешь?
– Я все еще твой жених, или ночное крещение огнем отбило у тебя охоту со мной встречаться?
– Ты участвуешь в борьбе не на жизнь, а насмерть, и ничего мне не сказал. Если ты от меня скрываешь такие вещи, что же это за отношения?
– Маркус меня не убьет.
Я поглядела на него в упор. Кажется, он говорит искренне.
– Ты в это действительно веришь?
– Верю.
Я чуть не обозвала его дураком, но закрыла рот и стала думать, что сказать вместо этого. Ничего не приходило на ум.
– Я видела Маркуса. Видела Райну. – Я покачала головой. – Если ты думаешь, что Маркус не хочет твоей смерти, ты очень ошибаешься.
– Одну ночь, и ты уже стала экспертом, – заметил он.
– В этом вопросе – да.
– Вот почему я тебе не говорил. Ты бы его убила, правда? Просто убила бы.
– Если бы он попытался меня убить – да.
– Я в состоянии справиться сам, Анита.
– Тогда справься, Ричард. Убей его.
– Иначе это сделаешь за меня ты.
Я выпрямилась.
– Слушай, Ричард, чего ты от меня хочешь?
– Хочу знать, считаешь ли ты мне монстром.
Слишком быстро для моих слабых мозгов шел разговор.
– Не я ли должна тебе задать этот вопрос, если ты обзываешь меня убийцей?
– Кто ты – я знал с самого начала. Ты считала меня человеком. Ты все еще считаешь меня человеком?
Я глядела на него и видела, насколько он в себе не уверен. Умом я понимала, что он – не человек. Но я еще ни разу не видела от него ничего такого … потустороннего. И глядя на него, сидящего в моей кухне, с карими глазами, до краев полными искренностью, я не видела в нем большой опасности. Он верил, что Маркус не собирается его убивать, – наивность такая, что словами не передашь. Я хотела его защитить. Оберечь.
– Ты не монстр, Ричард.
– Тогда почему ты ко мне сегодня не притронулась, даже не поцеловала, когда вошла?
– Я думала, мы друг на друга злимся, – ответила я. – С людьми, на которых я злюсь, я не целуюсь.
– А мы еще друг на друга злимся? – спросил он тихо и неуверенно.
– Не знаю. Обещай мне кое-что.
– Что именно?
– Не скрывать. Не лгать, даже умалчиванием. Ты мне будешь говорить правду, и я тебе тоже.
– Согласен, если ты мне пообещаешь не убивать Маркуса.
Я только вытаращилась. Как это можно быть одновременно Мастером вервольфов и таким чистоплюем? Сочетание очаровательное и вполне самоубийственное.
– Этого я обещать не могу.
– Анита…
Я подняла руку:
– Я могу обещать, что не буду его убивать, если он не нападет на меня, на тебя или на кого-то постороннего.
Тут настал черед Ричарда на меня таращиться.
– Ты могла бы его убить, вот так просто?
– Вот так просто.
Он покачал головой:
– Я этого не понимаю.
– Как тебе удалось быть ликантропом и ни разу никого не убить?
– Я осторожен.
– А я нет?
– Ты почти небрежна насчет этого. Ты этой ночью убила Альфреда и даже не сожалеешь.
– А я должна сожалеть?
– Я бы сожалел.
Я пожала плечами. Честно сказать, меня это несколько мучило. Может быть, можно было найти выход, при котором Альфред не оказался бы в гробу – или в желудках своих друзей. Но я его убила – так вышло. Возврата нет, переменить ничего нельзя. И извинения бесполезны.
– Вот я такая, Ричард. Прими это или уходи – меняться я не собираюсь.
– Одна из причин, по которой я с самого начала хотел с тобой встречаться, – я думал, что ты можешь сама о себе позаботиться. Теперь ты их видела. Я думаю, что могу выбраться из этой каши живым, но нормальный человек – обыкновенный человек, – разве у него есть шансы?
Я смотрела на него и видела его с разорванным горлом – мертвого. Но он не был мертв, он исцелился. Выжил. А был когда-то другой человек. Человек, который не выжил. Никогда я не хочу так терять любимых. Никогда.
– Ну, так ты получил, что было обещано рекламой. В чем же проблема?
– В том, что я по-прежнему хочу тебя. Держать тебя в объятиях. Касаться тебя. А ты – вытерпишь мое прикосновение после того, что видела этой ночью?
Он отвел глаза, и их скрыли упавшие на лицо волосы.
Я встала и сделала разделавший нас шаг. Он поднял мне навстречу наполненные непролитыми слезами глаза, и страх прямо исходил от его лица. Я думала, что виденное этой ночью положит между нами раздел. Передо мной мелькали образы: сверхъестественная сила Джейсона, испарина на лице Маркуса, окровавленная пасть Габриэля – но теперь, когда я глядела Ричарду в лицо, совсем рядом с ним, все это казалось нереальным. Ричарду я доверяла. К тому же со мной был пистолет.
Я наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, и первый поцелуй был легким, целомудренным. Он не шевельнулся, не коснулся меня, держа руки на коленях. Я поцеловала его в лоб, запустив пальцы в волосы, ощутив кожей его тепло. Поцеловала в брови, в кончик носа, в обе щеки и снова в губы. Он вздохнул, его дыхание вливалось мне в рот, и я прижалась к нему губами, будто хотела съесть его, начиная ото рта и дальше.
Его руки обняли меня, застыли на талии, пальцы чуть ниже, потом оказались у меня на бедрах, миновав все двусмысленные зоны. Я поставила ноги по сторонам от его коленей – оказалось, что у короткой юбки есть свои достоинства: можно было сесть верхом к нему на колени, не приподняв ее ни на дюйм. Ричард тихо пискнул от удивления. Он смотрел на меня, и глаза его затягивали.
Я вытащила свитер у него из-под ремня, касаясь руками голой кожи.
