Он улыбнулся:
– Ну ты и размахнулась!
Он подошел к телефону и заказал бифштекс, слегка прожаренный, и бутылку бургундского.
Сняв пальто, я положила его на стул возле стола.
– Я ведь не пью.
– Я знаю. Хочешь освежиться, пока ждем еду?
Подняв глаза, я увидела промельк своего отражения в зеркале ванной. Куриная кровь присохла к лицу кирпичной коркой.
– Намек поняла.
Я закрыла дверь ванной и оглядела себя в зеркале. Свет был резким, белым, как, очевидно, полагается в ванных комнатах гостиничных номеров. Настолько нелицеприятный свет, что даже мисс Америка в нем бы себе не понравилась.
Кровь выступала на моей бледной коже, как следы красноватых мелков. Я была одета в трикотажную рубашку с изображением Максины из рекламного ролика. Она пила кофе, держа в руке палочку печенья, и говорила: “Такая же кайфовая штучка, как я сама”. Берт нас всех просил надевать на работу что-нибудь этакое рождественское еще за месяц до праздника. Может быть, моя рубашка была не совсем такая, как он имел в виду, но – ладно – она была еще ничего по сравнению с другими, что лежат у меня дома. На белой ткани краснели пятна крови. Отлично смотрится.
Я сняла рубашку и повесила ее на край ванны. Над сердцем у меня оказались мазки крови, мазки были даже на серебряном кресте – попали с рук и лица. Сегодня пришлось убить трех цыплят: подъем зомби – работа не слишком чистая.
Я сняла с вешалки полотенце. Интересно, как Эдуард объяснит горничной пятна крови? Не мои проблемы, но все равно интересно.
Пустив воду в рукомойник, я начала отскребать кровь. В зеркале отразилось мое лицо и стекающие по нему окровавленные струйки. Я вгляделась – лицо было свежеотмытым и несколько удивленным.
Что, Ричард в самом деле сделал предложение? И я согласилась? Да нет, не может быть. Нет, я согласилась. А, черт!
Я стерла кровь с груди. Так, я всю жизнь водилась с монстрами, и теперь с одним из них помолвлена.
При этой мысли я остановилась и села на закрытую крышку унитаза. Я помолвлена. Снова.
Первый был таким безупречным, что даже Джудит понравился. Такой мистер Стопроцентный Американец, что я для него была недостаточно хороша, как решила его семья. Больше всего меня задело, что он недостаточно меня любил. И близко не так, как я его любила. Я бы для него бросила все что угодно. И это не та ошибка, которую стоит повторять второй раз.
Ричард был не такой, я это понимала. И все же оставался червь сомнения. Страх, что он разорвет помолвку. Страх, что он не разорвет помолвку. “Проклят ты будешь, если сделаешь, и если не сделаешь – тоже проклят”.
Глянув вниз, я заметила, что капаю кровавой водой на линолеум. Наклонившись, я ее вытерла. Пока что мне удалось отмыться до той степени, до которой можно было это сделать до дома и душа. Прихвати я с собой чистую одежду, можно было бы вымыться и здесь, но я об этом не подумала.
– Еду принесли, – постучал в дверь Эдуард.
Я оделась, сунула полотенце в умывальник и пустила холодную воду, проверила, что ткань не закрыла сток и открыла дверь. Мне в ноздри ударил запах бифштекса. Чудесный запах. Я уже восемь часов ничего не ела и, честно говоря, не много съела и тогда. Ричард меня отвлек.
– Как ты думаешь, обслуга нас не убьет, если мы закажем еще порцию?
Он повел рукой в сторону тележки официанта. Там стояли два заказа.
– Как ты узнал, что я буду голодна?
– Ты всегда забываешь поесть.
– Ну, ты просто мамочка года!
– Самое меньшее, что я для тебя могу сделать, – накормить.
Я посмотрела на него в упор:
– В чем дело, Эдуард? Ты что-то слишком заботлив.
– Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять: тебе это не понравится. Считай, что еда – это предложение мира.
– Что именно не понравится?
– Давай поедим, посмотрим фильм, и все станет ясно.
Эдуард финтил, и это было на него не похоже. Он вполне может тебя пристрелить, но ходить вокруг да около не станет.
– К чему ты клонишь, Эдуард?
– Давай не будем задавать вопросов до фильма.
– Почему?
– Потому что тогда у тебя появятся вопросы получше. – С этими неопровержимыми словами он сел на край кровати и налил красного вина себе в бокал. Потом отрезал кусок мяса, настолько слабо прожаренного, что в середине была кровь.
– Только не говори, что у меня бифштекс тоже с кровью.
– У тебя он не с кровью. Ты любишь мясо, зажаренное намертво.
– Ха-ха, как смешно.
Но я села. Странно было разделять трапезу с Эдуардом в его номере, как будто мы – два бизнесмена в деловой поездке, и это у нас рабочий обед. Бифштекс был хорошо прожарен. Картошка, жаренная по- домашнему, со специями, занимала на тарелке почти столько же места, сколько мясо. Еще имела место кучка брокколи, которую можно было сдвинуть на край и не обращать на нее внимания.
Кола была налита в запотевший винный бокал – он был чуть великоват, но мне понравилось.
– Фильм начнется близко концу, но вряд ли у тебя будут трудности с пониманием сюжета.
Он щелкнул пультом, экран телевизора мигнул, какая-то передача сменилась интерьером спальни.
Женщина с длинными каштановыми волосами лежала на спине посередине круглой кровати. Она была голой – по крайней мере, то, что было от нее видно, было голым. Ниже талии она была заслонена яростно шевелящимися ягодицами черноволосого мужчины.
– Это же порнография! – Я даже не попыталась скрыть удивление.
– Несомненно.
Я глянула на Эдуарда. Он точными аккуратными движениями резал бифштекс. Отрезал кусок, положил в рот, прожевал, проглотил и запил вином.
Я снова стала смотреть “фильм”. К паре на кровати присоединился еще один мужчина. Он был повыше первого, с более короткими волосами, но описать его подробнее было бы трудно – главным образом потому, что я старалась не смотреть.
Я сидела на краю кровати Эдуарда и впервые ощущала неловкость в его присутствии. Между нами никогда не было напряжения сексуального характера. Мы могли бы когда-нибудь убить друг друга, но не поцеловаться. А вот сейчас я была в номере у мужчины и смотрела порнофильм. Порядочные девушки так себя не ведут.
– Эдуард, за каким чертом это все надо?
Он щелкнул пультом:
– Смотри, вот лицо.
Я повернулась к экрану. На меня смотрело застывшее изображение – второй мужчина. Это был Альфред.
– О Господи!
– Ты его знаешь? – спросил Эдуард.
– Да. – Нет смысла отрицать. Альфред мертв, и Эдуард ему ничего плохого не сделает.
– Имя?
– Альфред. Фамилии не знаю.
Эдуард нажал ускоренный показ. Изображения на экране задвигались с бешеной скоростью, занимаясь
