— Мы идентифицировали две фотографии, которые вы отобрали.
— Я приятно удивлена. Качество было просто ужасное. 472
— Лейтенант Николс — вы его видели один раз — их выбрал.
Мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить это имя.
— Тот лейтенант, который был на кладбище Линдел.
— Ага, он. Он выбрал те же два фото, и так как вы встречались только один раз...
Я не дала ей договорить:
— Телохранители, мать их так! Те самые телохранители. Кандуччи и...
— Бальфур.
— Да, так. Не могу поверить, что их не запомнила.
— Вы их видели только раз, ночью, Блейк. И Николс мне сказал, что все внимание было не на них.
— Да, но все равно. Вы их взяли для допроса?
— Никто не знает, где они. На следующий день после вашей встречи они уволились из своего охранного агентства. А работали там всего две недели. Все рекомендации, которые они представили, ведут в пустоту.
— Блин, — сказала я.
Поглядев еще раз на фотографию, которую Брэдли держал передо мной, я поняла, где могла видеть этого человека. Это был другой из установленных контактов Хайнрика. Или очень на него похожий человек. Я только не верила, что совпадение может быть настолько сильным.
Я посмотрела на Брэдли. Он все еще держал картинку так, чтобы я ее видела, ниже, чем нужно было для двух остальных мужчин. Может быть, это была вежливость, может быть, и нет. Встретив мой взгляд, он сделал непроницаемое лицо. Коповскую морду.
— Если бы я вам сказала, что сейчас смотрю на снимок, где изображен один из известных контактов Хайнрика, и он тоже в городе?
Брэдли не изменился в лице, а Зебровски и Мерлиони изменились. Они были удивлены, а Брэдли — нет.
— Откуда у вас фотография? — спросила О'Брайен.
— Долго рассказывать, но его ищут в связи с некоторыми убийствами здесь, в городе.
— Которого из них?
— Я думаю, что он только один с длинными волосами. Вряд ли они теперь увязаны в хвост, как здесь, но уж точно до плеч.
Я услышала шелест бумаг:
— Вот, нашла. — Еще шелест, потом она присвистнула. — Рой Ван Андерс. Блейк, это очень нехороший человек.
— Насколько нехороший?
— Самое смешное, что мы только сегодня получили досье на мистера Ван Андерса. Фотографии с мест преступлений, от которых вас вывернет.
— Море крови и от тел мало что осталось?
Я почувствовала, как рядом напрягся Зебровски.
— Ага. Откуда вы знаете?
— Кажется, я сейчас на месте преступления, где поработал Ван Андерс.
— Вы на месте, где убивал ликантроп?
— Да.
— В его деле ничего нет, что говорило бы, будто он не человек. Отвратительный маньяк, который любит насиловать и убивать женщин.
— А кто-нибудь задавался вопросом, как он расчленяет тела или куда деваются пропавшие части?
— Я еще не все прочла, но нет. Почти все преступления совершены в странах, где фотографии — уже чудо. Очень низкая технология и очень мало денег для такой тонкой криминалистики.
— Насколько нужна тонкая криминалистика, чтобы отличить зубы от стали?
— Многие серийные убийцы пускают в ход зубы, Блейк.
Ей будто хотелось защитить честь полиции каких-то далеких стран.
— Уж кто-кто, а я это знаю, О'Брайен, да ладно, не важно. Важно то, что он сейчас в нашем городе, прямо сейчас, и мы не отсталая страна, и деньги у нас есть, чтобы выслеживать бандитов.
— Вы правы, Блейк. Будем заниматься тем, что здесь и сейчас.
— У нас сейчас хватит материала, чтобы допросить Хайнрика и его приятеля?
— Наверное, да. Будем вести дело так, будто Хайнрик знает о хобби своего дружка. Таким образом, он оказывается пособником, если не больше.
— Я приеду, как только тут закончу.
— Блейк, это дело вы не расследуете. Вы потенциальная жертва, и это напрочь лишает вас объективности.
— Не надо так, О'Брайен, я с вами играла честно.
— Это не игра, Блейк, это работа. Или вы хотите всю заслугу загрести себе?
— Плевать мне на все заслуги. Я просто хочу там быть, когда вы будете допрашивать Хайнрика.
— Если приедете вовремя. Задерживаться ради вас мы не станем.
— Ладно, О'Брайен, ладно. Дело вы ведете.
— Очень мило, что вспомнили об этом, Блейк.
И она повесила трубку.
— С-сука! — произнесла я от всего сердца.
У Зебровски и Мерлиони лица были полны ожидания, у Брэдли — спокойное. Он умел сделать коповскую морду, но не был актером. Я рассказала им содержание разговора, и Зебровски тут же покатил бочку на О'Брайен — не за то, что она меня отстранила, а за то, что она даже не подумала связаться с кем-нибудь из РГРПС.
— Она их арестовала — за что? За то, что тебя преследовали? А у нас тут четыре убийства, если не больше. — Он посмотрел на меня. — Хочешь прокатиться на машине с сиренами и мигалкой? Чтобы мы свалились ей на голову, пока она не развалила чем-нибудь наше дело?
Мне понравилось «наше дело» и понравилось, что он позвал меня с собой. Дольф бы этого, наверное, не сделал, даже если бы не злился на меня.
Я кивнула:
— Приятно было бы ворваться, размахивая флагом юриспруденции.
Он осклабился:
— Дай мне десять минут скомандовать тут, кому что делать, и жди меня внизу. Возьмем машину с мигалками от нее народ резвее разбегается в стороны.
Он уже был за дверью и шел вниз по лестнице, что-то про себя приговаривая.
Мы с Брэдли остались одни. Неслыханная вещь: федерала, даже двух, если считать меня, оставили наедине на осмотре такого места преступления. Вообще-то полиция федералов терпеть не может, и федералы платят ей тем же.
Я посмотрела на Брэдли:
— Теперь, когда я установила все те связи, которые вы хотели установить, скажите мне, зачем вы на самом деле сюда приехали.
Он закрыл конверт и отдал его мне:
— Чтобы раскрыть преступление.
— Раскрытие этих преступлений ничего не добавит к весу вашего отдела. В прошлый раз, когда мы с вами говорили, вам нужно было приобрести вес.
Он посмотрел на меня внимательно.
— Вы здесь официально, Брэдли?
— Да.
Я всмотрелась в его ничего не говорящее лицо:
— Вы здесь официально как агент ФБР?
— Я не совсем понимаю, о чем вы.
