Клеопатра. Последняя царица Египта

крупном сражении на суше. По этой причине он посчитал безопасным оставить четыре своих легиона в Кирене, четыре – в Египте и три – в Сирии; и он окружил все побережье Восточного Средиземноморья небольшими гарнизонами. Армия, которая была с ним в Греции, состояла приблизительно из 100 тысяч пехотинцев и 12 тысяч кавалеристов – вполне достаточное количество, так как она была больше, чем вражеская армия. У Октавиана было по крайней мере 250 боевых кораблей (в основном либурны [биремы], имевшие по два ряда весел, то есть более легкие корабли, чем во флоте Антония и Клеопатры. – Ред.), 80 тысяч пехотинцев и 12 тысяч всадников.

Когда стала приближаться зима, Клеопатра и Антоний вышли со всей армией из Афин в Патры (город в Греции на северо-западе Пелопоннесского полуострова. – Пер.) и там разместились на зимние квартиры. Город Патры находился у входа в Коринфский залив в 200 милях от берегов Италии. Тем временем флот был отправлен дальше на север в Амбракийский залив, который являлся огромной естественной гаванью с узким входом. А в 70 милях от побережья Италии, на острове Корфу, были расставлены аванпосты. Во время последовавшего периода ожидания, когда зимние бури сделали военные действия почти не возможными, Антоний и Клеопатра обменялись с Октавианом несколькими воинственными посланиями. Октавиан, сдерживаемый брожением среди своих солдат и трудностями в обеспечении их всем необходимым в зимний период, будто бы обратился к Антонию с просьбой не затягивать войну, а немедленно прибыть в Италию и сразиться с ним. Он даже пообещал не препятствовать высадке его войск на сушу, а дать ему сражение только тогда, когда Антоний будет полностью готов встретиться с ним всей армией. В ответ Антоний вызвал Октавиана на поединок, хотя, как сказал Антоний, он уже мужчина преклонных лет. Этот вызов Октавиан отклонил, после чего Антоний предложил ему привести свою армию на равнину у Фарсала и сразиться с ним там, где почти семнадцатью годами ранее сражались Юлий Цезарь и Помпей. Это предложение было также отклонено, и после этого две огромные армии снова принялись смотреть друг на друга через Ионическое море.

Теперь Октавиан прислал весть в Грецию, приглашая римских сенаторов, которые все еще были с Антонием, вернуться в Рим, где им будет оказан хороший прием. Это предложение, вероятно, нашло много окликов, хотя никто не осмелился действовать. Некоторые из этих сенаторов испытывали отвращение к невоздержанности своего вождя, и им очень не нравилась власть Клеопатры, влияние которой, похоже, не служило делу республики. Объявление в Риме войны царице, а не Антонию и им остро задело этих деятелей, и, словно чтобы усилить их душевные волнения в этом отношении, через море до них дошла весть о том, что Октавиан, делая официальные жертвоприношения богам при открытии боевых действий, совершил обряд, который проводился перед началом войны с иноземными врагами. Он встал, как предписывали древние римские обряды, перед храмом Беллоны на Марсовом поле и, одетый в жреческие одежды, бросил копье, что было равносильно объявлению о том, что война будет вестись с чужеземными врагами (Беллона – древнеримская богиня войны. В начале III в. до н. э. в Риме на Марсовом поле был сооружен храм Беллоны, перед которым стояла «колонна войны», считавшаяся символической границей между Римом и другими странами. В храме сенат принимал послов государств и консулов. Возле храма совершалась церемония объявления войны. – Ред.).

Теперь пришли тревожные слухи из Амбракийского залива, которые нельзя было удержать в тайне. За зиму все запасы истощились, и на рабов-гребцов и моряков напали разные болезни, в результате чего почти одна треть из них погибла. Чтобы найти им замену, Антоний приказал своим военачальникам забирать на военную службу каждого, кто попадет к ним в руки. Крестьян, сельскохозяйственных работников, жнецов, землепашцев, погонщиков ослов и даже купцов и просто путников хватали и сажали на корабли, но все равно их команды были недоукомплектованы, и многие их корабли не были боеготовы. Эта весть вызвала величайшую тревогу в лагере, и, когда в марте 31 г. до н. э. с прекращением зимних бурь реальные боевые действия приблизились, в Патрах было много людей, которые всем сердцем хотели оказаться в безопасности на родине.

Первый удар нанес Октавиан, который послал быструю эскадру к южному берегу Греции под командованием своего большого друга Марка Випсания Агриппы. Эта армия захватила Метону (на полуострове Пелопоннес, южнее Пилоса. – Ред.) и, видимо, искала место высадки для основных сил; и Антоний немедленно приготовился выступить в поход, чтобы защитить побережье от ожидаемого нападения. Но пока его взор был обращен в этом направлении, Октавиан быстро переправился со своей армией из Бриндизия и Тарента в Керкиру, а оттуда на материк, прошел через Эпир к Амбракийскому заливу и тем самым создал угрозу плохо укомплектованному флоту Антония и Клеопатры, стоящему в этих водах. Антоний после этого с максимально возможной скоростью поспешил на север и прибыл на мыс Акций, который образовывал южную часть входа в залив, почти в тот же момент, когда Октавиан достиг противоположного, или северного, мыса. Антоний выстроил свои корабли в боевой порядок, укомплектовав их, где это было необходимо, легионерами, и тогда Октавиан отказался от мысли немедленно дать сражение. После этого Антоний обосновался на мысе, где раскинулся огромный лагерь, а несколько дней спустя к нему здесь присоединилась Клеопатра.

Глава 14 Арес

В тот момент Октавиана не волновало то, что он находится слишком близко от Антония, и поэтому он закрепился на позиции в нескольких милях от входа в Амбракийский залив. Антоний немедленно отправил часть своей армии на кораблях с мыса Акций на северную сторону входа в бухту и тем самым получил возможность держать под обстрелом проход во внутренние воды. Октавиан вскоре возвел неприступные земляные укрепления вокруг своего лагеря и построил стену, спускающуюся до берега Ионического моря, чтобы враг не мог помешать выгрузке продовольствия для его войск, которое целиком должно было поступать из-за моря. Он разместил свои корабли так, что они могли держать под обстрелом вход в Амбракийский залив, а так как эти суда были очень хорошо укомплектованы личным составом и прекрасно управлялись, то Антоний вскоре обнаружил, что его собственный флот оказался запертым в заливе и не может выйти в открытое море, не сражаясь за каждый дюйм узкого фарватера. Таким образом, Октавиан держал под своим контролем Ионическое море и изо дня в день мог свободно принимать продовольствие и другие припасы для армии из Италии. Однако Октавиан не мог оставить свой укрепленный лагерь, так как Антоний господствовал на всей территории вокруг него. Так что, пока Октавиан блокировал флот Антония в заливе, Антоний осаждал армию Октавиана в ее лагере; и в то время как Октавиан главенствовал на море и свободно получал снабжение из Италии, Антоний господствовал на суше и беспрепятственно получал продовольствие из Греции. Это был тупик, и ни одна из сторон не имела возможности сделать какое-то враждебное действие. Мне кажется очевидным, что решительное сражение могло состояться только благодаря одному из двух маневров: либо Антоний должен был уйти с мыса Акций и вынудить Октавиана последовать за ним в Грецию (и бросить в заливе флот? Странная логика. – Ред.), либо его флот должен был с боями вырваться из залива и отрезать Октавиана от его ресурсов, тем самым заставив его армию голодать и вынудить сдаться. Клеопатра, по- видимому, поддерживала вариант с прорывом блокады и завоеванием господствующего положения на море. Возможно, она была уверена в своем египетском флоте и кораблях Антония, если, сократив их число, доукомплектовывать команды оставшихся боевых кораблей не стала. Она верила, что тремя сотнями кораблей можно прорвать блокаду Октавиана; его позиция располагала к этому. Однако я полагаю, этот план вызвал горячие возражения Домиция Энобарба и других; а так как потеря времени вряд ли изменила бы ситуацию не в их пользу, то никаких действий не предпринималось.

В июне Антоний послал отряд конницы вдоль берега залива, чтобы тот попытался отрезать Октавиана от снабжения водой, но этот маневр не имел большого успеха, и такая попытка больше не предпринималась. Вскоре после этого дезертир Тиций разбил небольшой кавалерийский отряд Антония, а Агриппа захватил несколько его кораблей, которые курсировали от одного опорного пункта к другому за пределами залива. После этого Октавиан отправил в Рим депеши, в которых объявлял эти успехи важными победами и утверждал, что он загнал флот Антония в ловушку в заливе (это факт. – Ред.). Он также послал в Грецию шпионов, чтобы они попытались поколебать уверенность ее жителей в Антонии, и, видимо, эти люди отчасти преуспели в своей деятельности.

Эти небольшие победы Октавиана, по-видимому, лишили Антония силы духа (последствия пьянства последних лет. Раньше он не падал духом и в более сложных ситуациях. – Ред.) и угнетающе подействовали на его армию. Клеопатра тоже, вероятно, была особенно огорчена ими, потому