— Реквиема?
— Райне понравится, что он новый и что он сильно ранен.
Я посмотрела Лилиан в лицо:
— Ты действительно ее знала.
Она кивнула:
— Лучше, чем мне бы хотелось. Я бы не просила тебя, но вряд ли мы без тебя переживем эту ночь. Рафаэль ощутил одного мастера на балете — он умеет призывать крыс, Анита. Ты понимаешь, что это значит для нашего народа?
— Да, — ответила я. — Если захватят Рафаэля, то завладеют всеми вами.
— Именно так.
— И это мы их сюда пригласили, — прошептала я.
За спиной Лилиан показалось голое плечо Реквиема.
— Мерлин, их танцмейстер, подчинял себе зрителей-людей, чтобы танцовщики появлялись и исчезали внезапно, но не пытался подчинять других мастеров. До сегодняшнего вечера.
Я не была в этом так уверена, я уже знала ощущение от разума Мерлина. Если бы он их подчинял, а потом отпускал, они бы даже и знать не знали. Я попыталась вложить это в слова.
— Разум у него… достаточно мощный. Он мог их отпустить. Они бы не знали.
— Ты хочешь сказать, что он их подчинял и что он настолько силен, что они не помнят?
— Да.
Я увидела, как мелькнул у него на лице страх, сменившийся полной непроницаемостью, как бывает только у старых вампиров.
— Может быть, но я не думаю, что в других городах появлялась Марми Нуар.
— Кто такая Марми Нуар? — спросила Лилиан.
— Наша Темная Мать, первая из нас. Это ее сила добавилась к силе Мерлина, и потому такое случилось. Это от ее силы расплавился крест Ричарда в ладони Аниты.
— Она здесь, с труппой?
— Нет, — сказала я. — Она лежит в комнате с окнами.
Для них это должно было прозвучать бессмыслицей, но они не стали выяснять. Приняли мою опоенную уверенность, что кошмар всех вампиров сейчас физически находится не в Сент-Луисе. При моей подорванной лекарством способности сосредоточиться они поверили мне на слово. А не надо было бы. Но кроме Дорогой Мамочки, здесь были еще Огги, и Сэмюэл, и жена Сэмюэла, черт ее побери, Теа. Если это мастера, которым Жан-Клод доверял, то что сделают с нами остальные? Нет, Жан-Клода сегодня одного оставлять нельзя. Добром не кончится.
— Выйди, док.
— Что?
— Чтобы тебя здесь не было, когда придет эта злобная сука.
— Я уйду, и в машине останутся только те, от кого ты уже питалась, Анита. — Она оглянулась через плечо. — За одним исключением.
— Исключением?
— Иди, Лилиан, — сказал Джейсон. — Жан-Клод нервничает. Там еще что-то случилось. Ничего такого страшного, но что-то.
Лилиан скрылась с глаз, и Джейсон опустился рядом со мной на колени. Он был обнажен, как и Натэниел. И на нем был браслет, который Жан-Клод ему подарил, — волки, бегущие по золотому и платиновому ландшафту. Они выглядели такими настоящими, что казалось, вот-вот побегут.
— Красивый, — сказала я.
Он усмехнулся:
— Ага, и браслет тоже.
И тут же лицо его стало серьезным. Я не могла почувствовать, что сейчас ощущает Жан-Клод: морфий, а до него панический страх закрыли метки. И мне сейчас не понравилось, что Джейсон так серьезен. Что там происходило с моими милыми, пока я тут препиралась?
— Давай снимем с тебя одежду, чтобы тебе было в чем вернуться назад.
Секунду назад я бы еще поспорила, но Джейсон был перепуган, а Жан-Клода я не чувствовала. И слишком я была не в себе, чтобы рисковать открыть метки. Боялась сбить сосредоточенность Жан-Клода, потому что не могла сосредоточиться сама, а тогда это будет катастрофа. Много случится плохого, и все по нашей вине. С вампирами в город прибыло много нехорошего, и теперь опасность грозила всем.
— Помоги мне снять корсет.
— Я уж думал, ты никогда не попросишь, — осклабился Джейсон своей обычной усмешкой, но я видела его глаза, и смеха в них не было совсем.
Плохо, очень плохо. Что там делается, в театре?
«Держи меня, Жан-Клод», — подумала я.
Я его ощутила, как дуновение ветра по той двери, что поставила между нами. Дыхание силы несло сладкий запах его одеколона. И слова его будто заполнили автомобиль:
— Напитайся до того, как идти ко мне,
И он исчез, закрылся плотно — прикрыл свою задницу. Но то, что он сказал, было разумно. Очень на меня похоже — вызвать мунина, исцелиться и не напитать
Джейсон помог мне сесть, и Натэниел стал расшнуровывать корсет. Это мое воспитание в маленьком городке Среднего Запада вызвало у меня мысль, что нехорошо это — когда мой главный возлюбленный подталкивает меня заняться сексом с полным лимузином мужиков перед тем, как вернуться к нему? У нас тут где-то шныряет мать вампиров. И мастер вампиров, которому хватает сил подчинить себе каждого мастера в этом городе. И не будем забывать белокурого танцовщика Адониса, который меня почти загипнотизировал взглядом. Мощная и опасная фигня творилась в нашем городе, а меня больше всего смущал секс? Как раз такой момент, когда мне приходится решать всерьез, действительно ли эта участь хуже смерти.
Корсет ослабел настолько, что выпустил мои груди на волю.
— Реквием, — сказал Джейсон, — подойди сюда.
Вампир подошел, руками прикрывая свою наготу. Вид у него был смущенный. Мне тоже было неуютно, но морфий смягчил мое смущение, как и вообще все на свете.
Они сняли мне корсет через голову, и другие руки легли на пояс моей юбки. Снятую одежду принял Натэниел. Сняли с меня все, кроме бриллиантового ожерелья. Очевидно, сегодня драгоценности были главной темой вечера. Сиденье поодаль накрыли пластиком и одежду положили под него. Да, все ожидают чего-то бурного.
Я уловила движение в корме лимузина. Это был Ноэль.
— Нет, — сказала я. — Пусть он выйдет.
— Джастин сюда не добрался, Анита, — ответил Джейсон. — Это наш единственный лев, если не считать телохранителей Огги. Если твой лев проснется, нам нужно, чтобы в кого-то он мог уйти.
— Он же младенец.
Джейсон кивнул:
— Райна любила девственников.
Я так замотала головой, что она закружилась, закрыла глаза, попыталась сосредоточиться.
— Он будет ждать снаружи. Если лев проснется, я вызову его зверя, но скармливать этого мальчика Райне мы не будем.
Я открыла глаза — мир уже не качался. Отлично.
Джейсон тронул за плечо Реквиема, привлекая к нему мое внимание.
— Не думаю, что это понадобится, Анита. Посмотри на него ее глазами. Посмотри на эти раны, Анита. Свежачок, да еще и раненый. Ей понравится.
Я посмотрела на его раны на груди и на боку. На изрезанные руки.
— Серебряные клинки, — сказала я.
