Реквием кивнул:
— Менг Дье хотела моей смерти.
— Малость силы — и она передумала.
— Это была не малость, Анита, — напомнил Джейсон.
Я посмотрела на Реквиема:
— Ты знаешь, что сделает с тобой Райна?
Натэниел присел рядом с нами:
— Я ему рассказал, что она любила делать во время секса.
Я старалась всмотреться в неподвижное лицо Реквиема.
— И это тебе… — я поискала слово, — это тебя устраивает?
— Я был при дворе Белль Морт, Анита, и это для меня будет просто ерунда. — Он сумел мне улыбнуться. — Исцели меня, чтобы мы оба могли сегодня послужить нашему мастеру.
— О’кей, — кивнула я и поглядела им за спины, туда, где был Ноэль. Он вжался в корму лимузина, как можно дальше от всех от нас. — Выйди.
— Подожди там с Фредо, — сказал Джейсон.
— Мне было сказано оставаться рядом, — ответил Ноэль.
Глаза у него лезли на лоб, челюсть слегка отвалилась. Я сообразила, что сижу перед ним голая. Я это и так знала, но то ли лекарство, то ли срочная необходимость, то ли упавшая ниже плинтуса нравственность не давали об этом задуматься. И на его лице было не вожделение, а страх.
— Рядом с машиной — это достаточно рядом, — сказал Джейсон.
Но он продолжал колебаться.
— Выйди отсюда, Ноэль! — обратился к нему Натэниел сердитым голосом.
Ноэль вышел. Когда дверь за ним закрылась, Натэниел сказал:
— Как мог Джозеф назначить его на это дело?
— Джозеф не понял, — ответил Джейсон.
— Не хотел понимать, — возразил Натэниел, и глаза его почти побагровели от гнева.
— Защитим невинных, — сказала я.
Он глянул на меня злыми глазами, потом все же улыбнулся и кивнул.
— Ты можешь справиться с Райной, — сказал он. — Я знаю, что сможешь.
— А морфий…
— От него будет труднее, но ты справишься. Я присутствовал, когда ты училась, Анита. Морфий или что еще, ты все равно сильнее, чем она.
Я глядела в его лицо, сердитое, но уверенное, и мелькнул у меня перед глазами образ, как иногда бывало, каким он будет через десять лет. В тридцать лет это будет что-то совершенно особенное, и я хотела до этого дожить. Чтобы мы все до этого дожили. А значит, нам надо пережить эту ночь. Во что бы то ни стало.
Джейсон уложил меня обратно на сиденье, Натэниел быстро поцеловал меня и тоже отодвинулся. На краю сиденья уселся Реквием с видом конфузящегося новичка на первом свидании.
Я протянула к нему руку:
— Помоги мне.
Он взял мою руку, опустился на колени рядом с сиденьем, все еще прикрывая свою наготу.
— Чем тебе помочь?
— Воздействуй на меня своей силой.
Глаза его наполнились сочным голубым огнем, и тело мое будто пронзило молнией. Заболела обожженная рука, но смесь боли, наслаждения и смущения должна была воззвать к мунину. Я научилась сдерживать Райну, а это значило, что теперь ее надо в меня заманивать. Это ощущение — как если выходишь из надежнейшего дома, когда точно знаешь, что снаружи — тигр… да, кстати, не забудь сырой бифштекс привязать себе на шею.
Ой, как мне не нравилась эта мысль. Проблема в том, что не было ни одной лучше.
Глава сорок девятая
Первое, что нужно знать, чтобы что-то контролировать, — это как он ощущается, этот контроль. Я — природный экстрасенс, то есть мои способности — это не то, что мне приходилось осваивать в труде, они просто пришли сами. Проблема тут в том, что некоторые вещи даются так легко, что ты сама не знаешь, как и даже когда ты делаешь что-то парапсихическое. Оно как-то само к тебе подкрадывается. А чтобы что-то контролировать, надо это понимать. Всю свою жизнь я полагалась на тот факт, что я парапсихически настолько сильна, что могу куда угодно пробиться силой. Но есть вещи, которые не управляются только грубой силой или даже только чистой энергией. Здесь нужен контроль. Есть разница между умением запустить бейсбольный мяч со скоростью девяносто миль в час и умением запустить его с той же скоростью точно над «домом». Каковы бы ни были у тебя техника и скорость, если будешь кидать мяч как попало, в высшую лигу не попадешь. Может, даже убьешь беднягу-болельщика рядом с полем. Получить по голове мячом, летящим с такой скоростью, — это… неприятно, скажем. Райна не была для меня мячом, летящим со скоростью девяносто миль в час, но это было второе в моей жизни, что я научилась контролировать, после некромантии.
Реквием лежал на спине на сиденье. Не помню, как мы с ним поменялись местами. Последнее, что я помню, — как я лежу голая на спине на том же сиденье. Теперь там он лежал голый, глядя на меня, и на лице его было удивление. Что я такого сделала? Что я делала, пока мною владела Райна, а я боролась с одурманившим меня морфием?
Я сидела у него на талии — улучшение, полагаю, после сидения ниже. Я оглянулась на Натэниела и Джейсона. Лицо у меня было, наверное, достаточно выразительное, потому что Джейсон сказал:
— Ты его всей массой придавила к сиденью.
— У тебя кровь идет из руки, — добавил Натэниел.
Я посмотрела на левую кисть так, будто она только что выросла у меня на руке. Сквозь бинты просачивалась свежая кровь, и как только я ее увидела, рука стала болеть. Не так сильно, как до укола, но это была негаснущая, ноющая боль с острыми уколами. И эти уколы обещали, что будет еще хуже.
— Думаю, ты поранилась, когда бросила меня на сиденье, — сказал Реквием голосом тихим, вежливым, почти пустым. И лицо у него было под стать голосу — красивое и ничего не выражающее. Удивление исчезло, будто мне приснилось. Он снова полностью владел собой.
Я ощутила в себе Райну. Она не хотела, чтобы он владел собой или чем бы то ни было. Она хотела его сломать. Я достаточно далеко заглядывала ему в голову с помощью
Ее голос шептал у меня в голове, не так ясно, как когда-то бывало, скорее похоже на ветер в деревьях. Марианна мне сообщила, что Райна была близка к тому, чтобы по-настоящему овладеть мною — вроде одержимости демоном. Мысль эта меня испугала. Теперь я знала, как не дать Райне держать меня такой хваткой.
Ветер ее голоса веял по моему телу, неся запах леса, меха и духов.
— Ты знаешь, чего я хочу, Анита.
— А ты знаешь, что я хочу тебе дать.
Я произнесла это частично вслух, потому что, если говорить в уме с призраком, это дает ему возможность сильнее за тебя ухватиться. Я подумала о том, как близко мы сегодня с Реквиемом были к половому акту. Вспомнила, как он откатился прочь, неудовлетворенный и неудовлетворивший.
— Первый ваш трах, — засмеялась она, и я не смогла достаточно собраться, чтобы не выпустить этот
