Я кивнула — оказалось, что живот уже при этом не болит. Еще подзажило, пока мы разговаривали?
— Мне жаль, что у тебя такие чувства.
— Ты не отрицаешь?
— Я не собираюсь злиться и щетиниться. Ты о своих чувствах говоришь спокойно, и я отвечу тебе так же. Я не продаю людей, Дольф. Я многое делаю, чтобы жители нашего прекрасного города стояли и не падали — живые и мертвые, мохнатые и не шерстистые.
— Я слыхал, ты все еще встречаешься с тем учителем, Ричардом Зееманом.
— Ага, — ответила я осторожно, стараясь не напрячься. Насколько мне известно, полиция не знает, что он вервольф. Неужто его могут раскрыть? Я потерла рукой живот, чтобы отвести глаза в сторону и чтобы напряжение в теле, если оно у меня есть, отнесли за счет ран. Я на это надеялась.
— Я тебя как-то спрашивал, есть ли среди твоих кавалеров люди, и ты ответила отрицательно.
Я старалась не быть ни слишком спокойной, ни слишком взволнованной. Тут не своим миром я рискую, а миром Ричарда.
— Наверное, спросил, когда мы очередной раз поругались. Это у нас то и дело.
— Почему?
— Слушай, зачем столько вопросов о моей личной жизни? Тут опасные вампиры, которых надо поймать.
— Убить, — сказал он.
Я кивнула:
— Да, убить. Зачем тогда такой интерес к тому, с кем я встречаюсь?
— А почему ты не хочешь отвечать на вопросы о мистере Зеемане?
Мы вступали на тонкий лед. Дольф ненавидит монстров — любых и всех. Его сын помолвлен с вампиршей, и она пытается уговорить своего жениха стать нежитью. И отношение Дольфа к гражданам противоестественной природы изменилось от цинически-темного до совершенно опасного. О Ричарде он знает или подозревает?
— Честно говоря, Ричард — это тот, с кем я думала провести свою жизнь. И то, что мы валимся к окончательному разрыву, мне до сих пор больно. Устраивает ответ?
Он глянул на меня коповскими глазами: пробовал на вкус правду, взвешивал на весах ложь.
— Что переменилось?
На это я думала, как ответить. В первый раз мы расстались, когда Ричард кого-то съел. Это был очень плохой человек, но все же девушка должна иметь какие-то правила — ну, так я тогда думала. Если бы можно было вернуть время, сделала бы я иной выбор? Возможно.
— Что переменилось, Анита?
Дольф уже стоял возле моей кровати.
— Я, — тихо ответила я. — Я переменилась. Мы расстались, я стала встречаться с Жан-Клодом. Какое-то время металась между ними, и наконец Ричард уже просто больше не мог терпеть мою нерешительность. Поэтому он просто сам решил за нас, за меня. Раз я не могу выбрать, он один из вариантов выбора решил убрать.
— Он не хотел тебя ни с кем делить.
— Да.
— Но сейчас снова с тобой встречается.
— Иногда.
Мне не нравилось направление, которое принимал разговор. Эдуарду, очевидно, оно тоже не нравилось, потому что он вмешался:
— Все это, конечно, крайне интересно, лейтенант, но у нас на воле бегает очень мощный вамп. За ней, за вампиршей, не меньше двух убийств, о которых мы знаем: некие Беев Левето и Маргарет Росс. — Я думаю, он назвал фамилии, чтобы для Дольфа они стали реальнее — фамилии часто оказывают такое действие. — Может, займемся ловлей этой вампирши, а маршала о ее кавалерах потом допросим?
Он был весь — открытая добродушная улыбка и обаяние рубахи-парня. Актер Эдуард — не мне чета, и вот сейчас был момент, когда я очень ему завидовала.
— А как ты сумел не накрыть их обеих в номере отеля? — спросила я. Может, если займемся борьбой с преступностью, Дольф оставит выбранную тему.
Эдуард посмотрел виновато, будто хотел сказать: «А черт его знает». Реакция не его, но эмоция — вполне возможно, потому что неимоверно редки случаи, когда он промахивается по цели. Он подошел и встал в изголовье: во-первых, чтобы мне было его видно из-за массивной фигуры Дольфа, а во-вторых — чтобы Дольф не мог уж слишком пристально следить за моими реакциями.
— Когда мы пришли в номер, там была только одна вампирша. Она была мертва, но мы отрезали ей голову и вынули сердце, как и должны были. Я знаю, что у них мертвый — не всегда значит мертвый.
— Это, значит, была Нивия.
— Откуда ты знаешь ее имя? — спросил Дольф.
Я подумала и ответила:
— От одного информатора.
— Кто это?
Я покачала головой:
— Не спрашивай, и я тебе не совру.
— У тебя есть кто-то, имеющий информацию об убийствах, и ты не представляешь этого информатора для допроса. Допрашиваешь его сама?
— Тут другая ситуация.
— Анита, ты отлично делаешь свою работу, но как полицейский ты не лучше меня или Зебровски.
— Никогда не говорила, что я лучше.
— Но ты оставляешь нас в стороне, держишь от нас секреты.
— Ну, как и ты от меня. Я знаю, что ты теперь меня не на все дела зовешь. Ты мне не доверяешь.
— А ты мне?
— Тебе я доверяю, Дольф, а вот твоей ненависти нет.
— К тебе у меня нет ненависти, Анита.
— Нет, но есть к тем, кого я люблю. Это сильно осложняет жизнь, Дольф.
— Я никого не тронул из твоих бойфрендов.
— Нет, но ты их ненавидишь. Ненавидишь только за то, что они такие. Как расист прежних времен, Дольф. Ненависть тебя слепит.
Он опустил глаза, сделал еще один глубокий вдох.
— Ходил я к нашему полицейскому психиатру. Пытаюсь найти понимание с…
Он посмотрел на Эдуарда, тот ответил невинным взглядом.
— С родственниками, — подсказала я, чтобы ему не пришлось вдаваться в детали.
Он кивнул.
— Я рада, Дольф, на самом деле рада. А то Люсиль совсем…
Я пожала плечами. Хотела было сказать, что Люсиль места себе не находила, переживая из-за него. Она за него боялась — а может, и его боялась? Он в своей ярости разнес в доме пару комнат — как разнес однажды допросную в моем присутствии. Он на месте преступления ухватил меня чуть не за шиворот и поволок за собой что-то показывать. Еще немного — и у него бы забрали полицейский значок.
— Она сказала, что ты ей помогла насчет этого… этой женщины.
Я кивнула. Не было бы здесь Эдуарда, я бы сказала: «Невесты твоего сына».
— Рада, что от меня была польза.
— Мне все равно не нравится, что ты встречаешься с монстрами. И не будет нравиться никогда.
— Ничего страшного, пока на работу полиции это не будет влиять.
— Ладно, вернемся к работе полиции. — Он посмотрел на Эдуарда, полез в карман и вытащил блокнот. — Какова причина смерти вампирши в номере отеля?
— Когда погиб ее подвластный зверь, мастер этого не смог пережить. Так иногда бывает: убьешь
