Как только услышала голос, я поняла, что это Эдуард, и на меня нахлынули воспоминания прошлой ночи. Не вставая, я спросила, — Кто это? Еще одно убийство?
— Нет, это Донна, — ответил он.
От этих слов я подняла голову и заморгала. А также убрала руку с его живота и отодвинулась так, чтобы мы даже не касались друг друга, как будто его невеста могла не только слышать нас, но и видеть.
— Это Анита, — сказал он.
Голос Донны вдруг стал таким громким, что даже я услышала ее, — Почему это она просыпается рядом с тобой?
— У нас была только одна кровать.
Я уткнулась лицом в подушку. Это был совсем не тот ответ, который ему следовало дать.
— Погоди, — сказал он и сфотографировал на телефон матрас и пружины, закрывающие окно, — Я посылаю тебе картинку о том, что случилось со второй кроватью.
— Уж лучше бы она все объясняла, — сказала она все еще громким от гнева голосом.
Я смотрела на спокойное лицо Эдуарда, пока он слушал ее раздраженное дыхание. Несколько минут спустя она спросила, — Почему эта кровать стоит под окном?
— Если вампиры и оборотни, на которых мы охотимся, попробуют вломиться, это их замедлит и даст нам время для стрельбы.
— Что случилось? — спросила она уже более спокойным голосом.
— На Аниту и еще одного маршала напали прошлой ночью. Другая женщина в больнице. Я никому кроме себя не доверяю охранять Аниту.
— Конечно же, нет, ты лучший в своем деле, — ее голос, наконец, успокоился, и я уже не слышала, о чем она говорила.
Эдуард передал телефон мне со словами, — Донна хочет поговорить с тобой.
Я энергично замотала головой, «НЕТ».
Он кинул на меня суровый взгляд, давая понять, что эту битву мне не выиграть. Я осторожно взяла трубку и постаралась говорить бодрым, ну, по крайней мере, не нервным голосом, — Привет, Донна.
— Ты в порядке?
— Да, все хорошо.
— Как сильно пострадал другой маршал?
— Жить будет жить. Выздоровеет, но мы до сих пор ждем результатов теста на ликантропию.
— Это был оборотень, — я услышала страх в ее голосе.
Я прокляла себя за неосторожность. Первый муж Донны был убит оборотнем у нее на глазах. Питер, которому тогда было всего восемь, пришлось поднять отцовское ружье и застрелить оборотня, тем самым спасая жизнь матери и младшей сестры. Сейчас Питеру было семнадцать, и зачастую он был похож на сына Эдуарда, нежели Донны.
— Да, был, но мы в порядке. То есть, другой маршал не в порядке, но она была новичком и…
— Насколько новичком?
— Это была ее первая настоящая охота.
— Мне жаль.
— Ага, мне тоже.
— Позаботься об Эдуарде для меня и детей.
— Ты же знаешь, что позабочусь.
— Я знаю, что ты вернешь его домой в целости и сохранности и он сделает тоже самое и для тебя.
На это я могла только сказать, — Мы так и сделаем.
Потом она захотела опять поговорить с Эдуардом, и отдала ему трубку. Я пошла в ванну, сделать утренний моцион и дать им немного личного пространства. «С каких это пор они с Донной разговаривают по утрам? Но в прочем, это меня не касается».
Когда я вышла, он уже повесил трубку и посмотрел на меня. Я посмотрела на него в ответ.
— Все прошло лучше, чем я думала, — сказала я.
— Донна доверяет тебе.
— Она доверяет мне спасать твою жизнь. Но не доверяет нам с тобой.
— Она не доверяет ни одной женщине со мной. Она слегка неуверенна по этой части.
Я хмуро глянула на него, — Видимо ты давал ей повод.
— Нет, неуверенным людям не нужны причины для недоверия. Это просто сидит внутри них.
— Я бы не смогла так жить, — сказала я.
Он улыбнулся мне, — Ты полиамурна, это же значит много любовников?
— Вообще то, я себя так никогда не называла.
Он глянул на меня, — Ты живешь с несколькими мужчинами, спишь еще с большим количеством, и все знают об этом — это и есть полигамия, Анита.
Я хотела поспорить, но не смогла. Пожав плечами, я ответила, — Замечательно.
— Ни один из твоих мужчин не может быть неуверенным или они просто не смогли бы быть с тобой в таких отношениях.
— О, нет, не думай, что у них нет неуверенности. Она есть. Самая тяжелая часть отношений со многими любовниками в моей жизни это эмоциональное содержание. Поверь мне, у всех у нас есть свои тараканы.
Он посмотрела на меня, изучая пару мгновений.
— Что?
— Полагаю, я думал, что нужно быть полностью уверенным в себе, чтобы находиться в таких отношениях.
— Никто не может быть полностью уверен, Эдуард.
— Даже твой Мастер Города?
— Да, даже Жан-Клод.
Он задумался, потом встал и стянул футболку.
— Ты собираешься переодеваться? — спросила я.
— Да.
— Мне идти в ванную, или пойдешь ты?
Он нахмурился. — Зачем?
— Мне некомфортно, когда ты одеваешься передо мной.
Он подарил мне полу-усмешку. Думаю, я удивила его. — Ты живешь с оборотнями, которые постоянно ходят голыми.
— Смотреть на моих голых друзей и любовников еще ничего, но смотреть на тебя голого, ну уж нет.
Он изучал мое лицо, — Это действительно беспокоит тебя.
— Да.
Он опять нахмурился, — Почему?
— Если я занимаюсь сексом с кем-то, то видеть его голым в порядке вещей, а если секс не включен, тогда уж увольте от наготы.
Он рассмеялся, резко и удивленно, — Ты до сих пор ханжа и всегда ею будешь.
— А для тебя не проблема раздеваться передо мной?
— Нет, с чего бы?
Я вздохнула, — Ладно. Я ханжа. Я пошла в ванну, пока ты переодеваешься.
— Нет, я оденусь в ванне, — он все еще улыбался, и лицо его сияло от смеха, пока он собирал свою одежду.
— Рада, что смогла развлечь тебя всего после двух часов сна, — сказала я, стоя в его большой футболке и скрестив руки на груди.
— Думаю, ты права, — сказал он, пока проходил мимо меня, — У всех нас свои тараканы.
У меня не было идеи, что на это ответить, поэтому я даже не попыталась. Он пошел в ванную, чтобы
