Я пожала плечами.
– С чего бы? Ты прав.
– Знаешь, у тебя ужасно демократичный стиль мышления для наследницы трона.
– Я десять лет росла среди демократичных американцев. Думаю, это научило меня определенной скромности. – Я улыбнулась Рису, никак не смогла удержаться. Рис временами на меня так действовал.
– Очень не люблю прерывать чей-то флирт, – сказал Гален, – но что же мы будем делать с этим котлом... кубком... как он там называется?
В политике Гален абсолютно безнадежен, но в практичности ему не откажешь.
– А что мы должны делать? – спросила я.
– Ну... – протянул он, и усмешка в его глазах померкла. – Мы о нем расскажем?
Все вдруг посерьезнели еще больше.
– Верное замечание, – сказал Дойл. – Нам нужно решить, будем ли говорить об этом кому-то и если да, то кому.
– Ты что, вздумал утаить информацию от королевы? – удивился Холод.
– Не утаить, только придержать. – Дойл сделал жест в сторону Китто. – За эти сутки чего только не случилось! Китто приобрел руку власти. Такую, какой не видели у нас со времен второго заклятия.
– Кстати, – поинтересовалась я. – А как его рука власти называется? Мои, скажем, – это рука плоти и рука крови, а как назвать эти фокусы с зеркалами?
– Это называется рука доступа, – ответил Дойл. – Потому что соединяет две точки для общения и переносит людей из одной точки в другую. Рука доступа, потому что дает доступ к другим.
– Логично, как услышишь разъяснение, – сказала я.
– Много где можно увидеть логику после того, как объяснят. – Дойл говорил почти спокойным тоном, но в лице сохранялось напряжение: оставалось слишком много вопросов. Вопросов, ответа на которые могло не быть вовсе.
– Королева захочет узнать о новых способностях Китто, – сказал Холод.
– Я ей уже сказал, – ответил Дойл.
– А о том, что Рис обрел свои божественные силы?
– Тоже, – кивнул Дойл.
– Когда только успел?
– Когда вы с принцессой отправились к Мэви в большой дом.
Холод задумался на миг, а потом, прежде чем снова поднял к Дойлу тщательно контролируемое прекрасное лицо, в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.
– Остальное она тоже знает? – Убрать неуверенность из голоса ему удалось не так хорошо, как из глаз.
– Ты о том, что Мередит, похоже, вернула Мэви ее божественность и, возможно, дала тебе твою? Или о том, что сама Мередит при этом едва не погибла? А может, ты спрашиваешь, доложил ли я ей, что принцесса обрела дар вещего сна?! Или о том, что мы теперь владеем чашей? Какой из этих вопросов тебя волнует, Холод?
– Он не хотел тебя злить, – сказала я.
– Не надо меня защищать! – вспыхнул Холод.
– Да что с тобой? Ты на меня всех собак спускаешь с момента, как я очнулась от обморока!
Холод вперился в кухонный помост перед собой. На помост он так и не поднялся, не хотел приближаться к нам – или, может, ко мне.
– Ты еще спрашиваешь? Я – твой телохранитель, твой Ворон, я клялся защищать тебя от любой угрозы – и едва не убил тебя собственноручно!
Я подошла и протянула к нему руку, но он отпрыгнул прочь.
– Я не хочу опять причинить тебе вред.
– Ты же видел, хотя бы ближе к концу, что мы вытворяли с Мэви. Думаю, я могу без опаски взять тебя за руку.
Холод встряхнул головой, занавесившись от меня длиннющими серебряными волосами. Волосы у него всегда были неправдоподобного цвета новогодней мишуры, но сегодня они сияли еще ярче, чем обычно. Я потянулась к этой сияющей завесе и обнаружила, что волосы влажные.
Он опять отдернулся, уйдя от моего прикосновения, прислонился спиной к кухонному шкафу и обхватил себя руками.
– Когда твой крик разбудил нас, я был покрыт льдом. Нет, – качнул он головой, – не льдом, инеем. Я проснулся покрытый слоем инея. Он почти мгновенно растаял, но на волосах иней был плотнее. Когда я вставал, волосы похрустывали от инея, как ветки на морозе.
У Холода был испуганный вид. Я опять попыталась взять его за руку, и он опять отстранился.
– Нет, Мередит! Я не умею управлять этой силой. Это не то что вспомнить забытые навыки. Эта магия мне раньше не принадлежала. – Он смотрел на меня широко раскрытыми перепуганными глазами. – Я не умею быть богом, Мередит. Я никогда не был богом!
