Куров подъехал к дереву и пустил поводья. Лошадь ткнулась мордой, обнюхивая загородившее на уровне груди дерево. Он попятил ее шагов на десять назад, разом дал шпоры. Лошадь ыкнула и, раза три махнув, перескочила на ту сторону.
— Ну, скоро ты?
— Погоди, может, объезд есть.
— Никакого объезда нет, канавы по бокам.
Сзади перетаптывание, а затем прыжок — и облегченный всхрап лошади.
— Баскаков! Езжай вперед, лучше курить не захочешь.
— Езжай уж, — бормочет Баскаков, согласный всю ночь не курить, лишь бы не ехать впереди.
Сзади еще топот, перешепот и тоже прыжки. Впереди — лес и лес без конца. Темь прокалывает глаза, кружит перед ними зеленые зигзаги.
Часа через полтора из взвода подъехал Исаков и остановил дозорных.
— По очереди в кусты и там закурите. Только смотри, чтобы даже сам не видел огня.
— Без огня не закуришь.
— Ну это уж как хошь.
Баскаков, накинув поводья на заднюю луку седла, юркнул в канаву и завозился с закуркой.
— Командир ругается, — сказал Курову Исаков. — Тихо едете.
Куров молча ощупал подпруги, ноги лошади и седло.
— Скоро деревня? — спросил Куров.
— Далеко еще. До свету надо много махнуть. Кончай, Баскаков, поехали!
Опять лес. Куров увеличивает шаг. Лошадь нагрелась до пота. От нее густо пахло.
Наконец лес поредел, засорился низкорослыми кустарниками, изредка стали попадаться прогалины. В них было светлее, глаза отдыхали, и лошади шли веселей. На рыси подъехал опять Исаков и велел увеличить шаг, — пехота почти на хвосте эскадрона. Дозор начал проскакивать видимые пространства рысью, и вскоре впереди, в первый раз за полночь, услышали голос — собачий брех.
Деревня выросла перед дозором неожиданно, в нее почти уперлись. Куров несколько замялся, потом решительно двинулся вперед.
— Погоди, Фома, я сначала один.
Он юркнул с дороги в куст и исчез. Прошла минута, собака залаяла веселее, к Баскакову подъехал опять Исаков.
— Чево вы встали? Давай вперед!
— Деревня тут, Куров уехал.
— Наплевать нам на деревню, нам не деревню надо. Вперед!
Баскаков сунул шпоры, и, прижимаясь к обочинам, они двинулись вперед. Слева в кустах шорох, и высунулась голова, куровской лошади.
— Стой! Куда поехали? Деревня занята.
— Ври больше, — оборвал его Исаков. — Как они могли занять, когда еще по ту сторону Волхова?! Вперед!
— У крайнего дома пулемет.
— Погоди, — ответил Исаков. — Взять можно?
— Нам не взять, они ходят там, увидят.
— Все равно, давай вперед.
Под прикрытием кустов тронулись, но на расстоянии шагов ста от деревни кусты оборвались поляной..
— Стой здесь, я поеду.
Исаков вылез из кустов и рысью направился на зады. Едва он скрылся за углом дворовых построек, как оттуда заорал испуганный голос.
— Стой! Тпру! Лови!
Грохнул выстрел. Справа всполошенный пулемет затрещал, видимо, по придорожным кустам.
— Лови-и! Тпру-у! Стреляй!
— Чего там такое?
В деревне поднялся сполох, со всех концов залаяли собаки, по улице затопали бегущие ноги, зазвякало оружие, в некоторых домах мелькнул свет.
Из-за сараев вырвалась фигура всадника и с галопа врезалась в кусты.
— Черти! — ругался разгорячившийся Исаков. — Сволочи, в упор стреляют. Баскаков, живо к командиру, доложи, что занята. Около роты. Куров, на ту сторону дороги! Захвати с собою Карпушева, тут он.
— Баскаков, пошли сюда двоих.
Куров мелкой рысью затрусил по кустарникам обратно. На дороге наехал на Карпушева и махнул ему за собою.
— Что там? — равняясь с Куровым, шепотом спросил Карпушев.
— Занята. Ты не шуми.
Они выехали на опушку и схоронились в кусте, метрах в ста от пулемета. Куров знаками показал разинувшему рот Карпушеву пулемет и что там пеший противник.
Сзади зашуршали кусты, и к ним подъехал комвзвода Леонов.
— Чего тут?
Куров шепотом рассказал.
— Впереди нас кусты-ы! — заорали от пулемета. — Левее от дороги-и!
— Черт! Давай правее.
В кустах правее их разыскал Головкин из эскадрона.
— Товарищ командир! Комэска ругается, почему, говорит, встали?
— Я же ему докладывал.
— Пусть, говорит, ищут правый фланг — и вперед, не задерживаясь.
— Есть! Скажи, что есть. Куров, вперед, шары наточи, вон у тех деревьев тебя догоним. Карпушев — маяком, смотри в оба.
Скоро деревня осталась влево сзади, но речка остановила дозоры, а мост в деревне.
— Вперед! — передают сзади.
Куров сунулся было, но увязил лошадь до живота и скачками выбрался обратно.
— Вправо, искать брод!
Вправо по берегу повела тропинка, по ней взяли рысью и вскоре подъехали к дому лесника. От домика к берегу спускалась проторенная и загатьеванная дорожка, по ней спустились и перешли вброд. На той стороне лес окружил всадников снова.
— Куда теперь?
— Черт ее знает. Дождемся командира. Куда, товарищ командир? — спросил Куров подъехавшего Леонова.
— На,восток, вот в этом направлении, — взглянув на карту, показал рукою командир. — Езжайте прямо лесом, здесь дороги нет, километрах в трех выедем на поля. Вперед!
Опять лес охватил могильной тишиною и мраком. Объезжая деревья, теперь нужно было запомнить направление, иначе легко можно заблудиться и начать кружить на одном месте. Куров зорко вглядывался в деревья, стараясь по сучьям определить стороны света, но деревья были кругом обросшие одинаково, он щупал на стволах поросли лишайника, лишайник был кругом. В этих дебрях лес не чувствовал ни юга, ни севера. Осенние ветры шумели вверху и траву, понятно, никуда не клонили. Оставалось ориентироваться по звездам, но выхватывающиеся между верхушками деревьев кусочки неба показывали одну-две звездочки, ничего не говорящих. «Без компаса тут никуда не уйдешь, — думал Куров, — или придется искать прогалины». Несмотря на исключительное напряжение. Курова, проверяющего себя, как бы он на войне поступил, все-таки с направления сбивались несколько раз и приходилось забирать то вправо, то влево. Ядро разъездов ехало почти на хвосте дозоров. Непосредственно за разъездом просачивался через лес эскадрон, оставивший кухню и повозки с обозом полка.
Наконец впереди разом вспыхнул сероватый свет, и Куров выехал на открытое поле.
